Книга Омерта. Книга вторая - Лана Мейер

Киан

Мия засыпает. Ей нужно восстанавливать силы. Надеюсь, что уже завтра её выпишут, когда показатели крови окончательно войдут в норму.

Рик звонит мне каждый час и докладывает о состоянии Антея. Он уже приходил в сознание, и его навещали временные опекуны — люди, которые воспитывали моего сына последние шесть лет.

Это звучит чудовищно, несмотря на то, что они хорошо с ним обращались и относились, как к родному сыну. Но мне приходится напоминать себе, что все эти годы его взросления и становления личности не вернуть. Энтони Морте тоже проклинать бесполезно — в тот момент, когда его прах был заключен в семейную чашу, многие вздохнули свободно. Даже его жена Даниелла. Не это ли истинное наказание?

Когда никто не жалеет, что тебя больше нет.

Хотя…даже на иссохшую душу Энтони нашлись два светлячка, что будут скучать по нему. Его младшие дочери, Бланка и Вероника, которые еще слишком малы, чтобы распознать темные стороны своего отца.

А мне стоит сконцентрироваться не на прошлом. И не на сожалениях. А на настоящем, которое приведет нас к созданию нового будущего.

Чем ярче горят мосты за спиной, тем светлее дорога впереди….

И надеюсь, та агония, что пережил я сегодняшней ночью, станет символом финальной части этой цитаты.

Когда я выхожу за порог палаты Амелии, вполне ожидаемо сталкиваюсь с Кингом фактически нос к носу.

Опять он.

Как паук, мать его, в каждый угол заберется.

— Что ты здесь делаешь до сих пор? — скрещиваю руки на груди, закрывая Кингу вход в спокойствие своей жены. Останавливаю его намерения испепеляющим взором.

Судя по взгляду Кинга, он собирался навестить девушку.

Сначала доводит своими скорпионьими играми мою жену до панических атак и кислородного голодания, потом сторожит ее у двери, подобно маньяку.

Что ему нужно? Если бы у Мии не оказалось такое крепкое здоровье, она могла бы потерять нашего ребенка. Я до сих пор цепенею, стоит лишь на секунду допустить эту мысль.

— Хочу проведать Мию, — нейтральным тоном отрезает Дэниел, непоколебимым взглядом отвечая на мой вызов.

— Ты к ней не притронешься. Даже не дыши в её сторону. Что тебе нужно?

— Изобретение Джеймса Эванса, — склонив голову на бок, заявляет Кинг.

Ну конечно. Что же ещё.

— Ты не получишь его, — усмехаюсь. — Ты держишь меня за идиота, который просто так отдаст тебе последний в своем роде и уникальный препарат?

— На что спорим? — самоуверенность Дэниела удивительна. Что у него есть взамен?

— Отойди. И не приближайся к моей жене, — угрожающим тоном предупреждаю я. Не знаю, что меня так бесит в нем. С одной стороны, этот ублюдок поспособствовал спасению Мии. Да только сначала он помог в ее похищении.

От него можно ожидать все, что угодно.

— Кажется, ты забыл, Киан. У меня есть то, что как воздух, необходимо тебе.

— И что же это?

— Что насчет родителей Мии? Ты знаешь, что они живы и последние годы провели в Индонезийской тюрьме? Да, я про самого Джеймса Эванса и его жену, — я пытаюсь найти в его мимике хоть одно подтверждение тому, что Кинг блефует, но не нахожу.

— Знаю, тебе нужны доказательства, поэтому все захватил с собой, — Дэниел достает из кожаного портфеля папку и протягивает её мне.

— Так значит, Мелодия и Джеймс все-таки живы. Ди Карло все это устроил? — ознакомившись с ее содержимым, спрашиваю я. Хотя ответ очевиден.

— Ага.

— Они в тюрьме. Мие…это разобьёт ей сердце, — я прекрасно понимаю, что это значит.

— Она знает. Мы прилетели сюда, чтобы попробовать освободить их. Но дело в том, что Трой Кларк это сделать не в силах. Поэтому мы заключили такой милый союз, — глядя на самодовольное лицо Кинга и иллюзорный павлиний хвост за его спиной, я понимаю, к чемуклонит ублюдок. — Это могу сделать только я. Мы в чужой стране, Морте. Здесь не работают привычные нам методы: залоги, вымогательства и даже похищение с целью обмена. Здесь своя мафия и свои правила. Только я способен организовать освобождение ученого и его жены. И кстати, Ди Карло тоже у меня, — добавляет «бонуса» Кинг, прекрасно понимая, что я захочу лично разобраться с Домеником.

— Каким образом ты их освободишь?

— Хм. Так вышло, что Султан Индонезии — мой должник, — коротко расставляет точки над «и» Кинг.

Ничего не скажешь.

У него в рукаве был спрятан огромный «Джокер».

Черт подери.

Это невыносимо — играть по правилам этого Павлина, который развернул все в свою пользу.

— Морте, Морте… — качая головой, журит меня Дэниел. — Я спас твою жену. Благодаря мне, она все еще дышит, — наглый сукин сын загибает пальцы левой руки.

— Дэниел тоже в моих руках, и его я отдам тебе только после нашей сделки. Мне кажется, что ты получаешь гораздо большее, чем отдаешь. Демонстрация упрямства и гордости здесь ни к чему. Мое терпение может закончиться, и предложение аннулируется. Даже отдав мне «цветок бессмертия», ты останешься передо мной в вечном долгу… — нагнетает обстановку Дэниел, капая своим ядом на мозг.

Должен признать, он достойный противник. Я его недооценивал.

— Мы можем отправиться в тюрьму прямо сейчас? — коротко спрашиваю я. — И где ты прячешь Дэниела?

— Он уже там. Готов к разговору с сыном, — меня коробит от напоминания этого факта. — В одной из камер строго режима. Полностью в твоем распоряжении… — в своей странной, превосходительной манере, поясняет Кинг.

— Ты очень предусмотрителен, — комментирую его дальновидность. Черт возьми, я надеюсь, мы не станем друзьями.

— Люблю просчитывать все ходы наперед, — вздергивая бровь, парирует Дэниел.

* * *

Через час, мы с Дэниелом, в компании его и моей охраны, заходим на территорию тюрьмы Джакарты. Даже яркое солнце, увеличивающее контрастность и яркость этого места, не избавляет его от атмосферы фильма «Остров Проклятых». Каждый раз, когда врата в обитель убийц, наркоторговцев и воров открывается, у меня в ушах звучат пронзительные трубные ноты, нагнетающие саспенс. (словом «саспенс» обозначают художественный эффект, особое продолжительное тревожное состояние зрителя при просмотре кинофильма)

Тюрьма всегда ассоциируется у меня именно с этим произведением, и такие же ощущения вызывает внутри. В каком-то подобном месте мог бы оказаться и я. И если честно…я бы предпочел смерть, чем пожизненное заключение.