Рядом со мной сидел Кейвин и также кристалл за кристаллом проводил исследование.
Майк и Рейв неотрывно наблюдали за нами, на этот раз мы выбрали такой путь. Выбор, признаюсь, вынужденный. У меня кристаллов осталось на четыре анализа. И если этот окажется неудачным… думать не хотелось, но два набора мы оставили для повторной перепроверки, просто на всякий случай.
Зеленый кристалл начал менять цвет слишком быстро, буквально на глазах становясь не то синим, не то фиолетовым. Я сглотнула и бросила взгляд на выложенные в ряд кристаллы. Они все менялись, но это еще ничего не значило. Ни-че-го.
Я не отвлекалась, не прерывалась, не теряла концентрацию. Двери в лабораторию мы заперли изнутри, исключив все случайности. Передо мной Майк замер не в самом удобном положении, лицо его напряжено, глаза блестят чуть сильнее обычного — друг почти не моргает. По правую руку Кейв, напротив него Рей. И камни. Я старалась не смотреть, не замечать. Мне нельзя терять концентрацию.
Голубой камень. Синий…
Кейв закусил губу, на лбу у него выступили бисеринки пота. И дышал как-то странно, судорожно втягивая воздух. На кристаллы я пыталась не смотреть, ни на свои, ни на его. Но они меняли цвет, и это я видела не на столе, а в отражении глаз своих друзей, в их взглядах и напряженных позах. Кристаллы темнели.
Когда последний кристалл окрасился в черный, я не поверила. Вот не поверила и все. Не может быть! Такого результата просто не может быть!
Я сдвинула использованные реагенты, слишком резко дернув рукой. Кристаллы посыпались на пол, разбегаясь по комнате черными бусинами. Дрожащими пальцами начала собирать новую порцию для исследования.
— Линда, хватит, — Майк положил мне руку на плечо, которую я скинула, шепотом отсчитывая разноцветные кристаллы. — Хватит!
Друг схватил меня за плечи и принялся оттаскивать от стола.
— Пусти!
Я готова была драться, брыкаться, кусаться — все, что угодно, пусть даже разнести лабораторию, разбить, уничтожить, растоптать каждую колбу! Но я повторю этот проклятый анализ!
— Линда, не получилось. Ты все правильно сделала, мы контролировали ход работы. И Кейва тоже. Результат на чуму положительный.
— Он отрицательный, Майк! Его нет! Нит никакого результата! Ничего не получилось!
Я была в отчаянии. Мы же все делали правильно, точно по рецепту. У нас была кровь реликтового василиска. Тогда почему не вылечили чуму?
— Может, стабилизация чумы, ее узконаправленность, потянула слишком серьезные изменения? — предположил Рей. — Тогда нам стоит провести дополнительные исследования…
— Чтобы провести такие исследования, нам необходимы два образца — исходный и измененный. Где ты возьмешь первоначальный образец? — накинулась я на ученика, хотя он точно ни в чем не виноват. Никто не виноват. Просто не получилось, такое случается в любом деле. Вот и у нас ничего не получилось.
Это мысль била в виски, я сжала голову и закрыла глаза, сердце стучало как после стремительного забега. От осознания ситуации замутило. Ксавьера не спасти, я понятия не имею, что мы могли сделать не так или как менять лекарство с учетом новых обстоятельств.
И если лекарства нет, то стоит ли держать Ксавьера в беспокойном и тревожном целительном сне, вместо восстановления еще больше подтачивающем его силы?
В лаборатории невозможно было оставаться, кажется, что стены давили, а потолок снижался на глазах. Я дернула верхние пуговицы и, резко развернувшись, практически подлетела к двери. Под моими ногами хрустели черные кристаллы, в скрипучем звуке слышалась насмешка. Засов никак не поддавался, я дернула изо всех сил, понимая, еще чуть-чуть — и сорвусь. Применю магию, снесу в бездну к ушедшим проклятую дверь.
На воздухе полегчало, вечерняя прохлада немного остудила гудящую голову, я побрела к дому, ноги сами несли в мансарду. Но стоило зайти в дом и встретить ждущих вестей родителей Ксавьера, как шаг сбился. Я отвела взгляд, не в силах сказать, что мы провалились. Они сами догадаются, а если не поймут — в лаборатории еще трое, кто-нибудь да скажет. Пусть это малодушно, но я не выдержу еще и объяснения с ними.
В мансарде было почти темно, едва заметное свечение защитного контура не разгоняло сумрак. Но я не стала зажигать магические огни или оставшиеся со вчера свечи. Мне страшно было взглянуть Ксавьеру в лицо. Ведь я ему обещала, обещала что вылечу, что лекарство есть. И не сдержала данного слова.
Я подошла и легла рядом с мужем. Мой муж. Человек, за короткое время успевший стать таким родным и близким. Он снова стонал во сне, весь напряженный, горячий. Сон мучил его. Я обняла и прижалась через одеяло. Ксавьер затих, но челюсть по-прежнему плотно сжата, зубы поскрипывают, будто пытаясь сдержать очередной стон.
Вспомнилось, как он просил привести его в сознание. Как сказал, что любит, а я не ответила. Я уткнулась лбом в мужское плечо, сама стараясь успокоиться. В таком состоянии не применить эмпатию, моя нервозность слишком очевидна и передастся окружающим. Надо подумать, постараться проанализировать, что пошло не так. Кристаллы не спешили чернеть, далеко не все сразу приняли окончательный цвет, означает ли это, что болезнь отступила, пусть и полностью не излечилась? Или я подтасовываю факты, потому что мне так хочется? Хочется дать Ксавьеру еще немного времени, а там, глядишь, мы что-нибудь придумаем. Отчаиваться нельзя.
Под моей рукой учащенно билось сердце, дыхание лорда снова сбилось, казалось, он с кем-то борется во сне. С собой? С болезнью? Или с наведенным сном, пытаясь пробиться через лабиринты сознания в реальность?
Я села, чтобы лучше видеть происходящее. Свет мне не требовался, магические зрение отлично срабатывает и в полной темноте. Стараясь действовать как можно деликатнее, я подцепила нить целительного сна и принялась его разматывать. Осторожно, слой за слоем. Очень надеюсь, что не придется жалеть о своем решении, ведь если ошибусь… нет, хватит с меня ошибок и сомнений.
Я сидела на краешке кровати и всматривалась в бледное лицо. И пусть анабиоз не позволил хоть сколько-нибудь измениться организму, еще до воздействия василиска Ксавьер похудел и осунулся, залегли тени под глазами, стали четче наметившиеся морщины. Магический светлячок висел над нами, тусклый, чтобы не ударил по глазам давно не видевшего свет человека. Но когда веки Ксавьера дрогнули и поднялись, он все равно зажмурился, а я потушила огонек. Пусть лучше приходит в себя в темноте.
— Ксавьер, ты меня слышишь? — я затаила дыхание в ожидании ответа.
— Слыш… — кашель, эх, бестолковая я! Надо ж было хотя бы воды принести!
— Сейчас приду, — но мужская рука, на удивление крепкая, не позволила, перехватив меня за талию и практически повалила на кровать.
— Не уходи, — голос Ксавьера звучал хрипло.
— Я за водой, есть хочешь?
— Хочу, — после небольшой паузы, наверное, не до конца понимая собственные ощущения после столь долгого простоя организма, решил… муж. Сказать или не сказать? Нет, сначала надо накормить, потом — все остальное. С мужчинами на голодный желудок вообще не стоит на серьезные темы общаться. А уж про замужество…
