– Говори за себя, – с твердостью возразила Фар. – Говори за тех, кто слушает тебя, если они хотят этого. Ты не можешь говорить от лица всех, кто верит в эфенелейаа, духа жизни, что стоит за всей жизнью и разумом. Тем, что отличает живое от мертвого. Медитируя над эфенелейаа, мы испытываем великий экстаз и сильные чувства. Ты не можешь отнять это у нас, запятнав наши руки низменными трудами. Нас не заставить.
– Тогда вас незачем и кормить, – возразила практичная Амбаласи.
– Довольно! – громовым голосом приказала Энге, и все отступили – никто еще не слышал, чтобы она говорила с подобной твердостью. – Мы обсудим все это, но сейчас прекратим обсуждения. И будем следовать наставлениям Амбаласи, пока не найдем среди мыслей Угуненапсы указания на то, как же нам жить.
Она обернулась к Фар, и та отшатнулась от нее. – Тебе я приказываю молчать. Ты не хочешь, чтобы эйстаа распоряжалась нашей жизнью и смертью, но сама берешь на себя роль эйстаа-от-энания, что ведет своих последовательниц к смерти. Умри лучше ты – и пусть остальные живут. Я не хочу этого, но я понимаю чувства эйстаа, которая заставляет умереть одну, чтобы жили другие. Я отвергаю это чувство, но теперь понимаю его.
Среди Дочерей послышались крики, стоны отчаяния. Закрыв огромные глаза, Фар сотрясалась всем телом. Потом она хотела заговорить, но повиновалась Энге, призвавшей всех к молчанию именем Угуненапсы, священным для каждой. Потом Энге заговорила с печалью и смирением:
– Сестры мои, вы мне дороже жизни, я охотно умру, чтобы жили нижайшие из вас. Предадимся же служению Угуненапсе, выполняя приказы Амбаласи. Пусть все разойдутся в молчании, и каждая надолго задумается над тем, что случилось. А потом все обсудим и найдем приемлемый для каждой выход.
Дочери расходились почти безмолвно, – ведь предстояло еще так много думать. Когда Энге и Амбаласи остались одни, старая ученая вымолвила, превозмогая усталость:
– Сгодится на время, но только на время. Тебе, мой друг, предстоит много хлопот. Следи за Фар, этой смутьянкой. Она ищет разногласия и зовет других за собой. Она – ересь в ваших стройных рядах.
– Я знаю и огорчаюсь. Была такая, что толковала мысли Угуненапсы на собственный лад. Поняв свои ошибки, она умерла. А с ней и многие Дочери. Пусть это не повторится.
– Повторится... Мне страшно за будущее этого города.
Глава сорок пятая
Первые весенние дожди принесли неприятные перемены в долину саску. Тоненькие лианы, свисавшие с вершин скал, окружавших долину, стали толще и длинными плетями протянулись к земле. Они не горели – их безуспешно пытались поджечь, – а ядовитые колючки не позволяли даже приблизиться к ним. И теперь на стеблях зрели ядовитые зеленые плоды.
– Созреют, упадут, что тогда? Какие еще козни мургу поджидают нас? – проговорил Херилак, наблюдая за зловещим ростом.
– Что угодно, – со вздохом проговорил Саноне, словно груз многих лет тяжело гнул его к земле. Мандукто и саммадар бродили вдвоем, теперь они часто так делали, ища ответа на неразрешимые вопросы. Саноне с ненавистью поглядел на грубые зеленые плети над головой, свисавшие уже со всех скал вокруг долины. – Из них может появиться что угодно, яд, смерть – плоды постоянно меняются. Впрочем, в них могут оказаться только семена, но и это очень плохо.
– Вчера на месте реки еще был ручеек, а сегодня он пересох.
– У нас есть родник, хватит на всех.
– Я хочу знать, что они сделали с нашей водой. Надо разведать. Я возьму двоих охотников.
– И одного из моих мандукто. Как следует завернитесь в ткань – руки и ноги закройте тоже.
– Знаю, – мрачно ответил Херилак. – Погиб еще один ребенок. Иглы летят вверх прямо из песка, и их так трудно заметить. Придется соорудить стойло для мастодонтов и не выпускать их. Они и так набрасываются на всякую зелень. Чем все это кончится?
– Все это может кончиться единственным образом, – прежде чем уйти, пустым и бесцветным голосом произнес Саноне.
Херилак повел свой небольшой отряд мимо караульных, за барьер, перегораживавший путь в долину. Под плотной тканью было жарко, но приходилось терпеть. Мургу держались на расстоянии и всегда отступали, не принимая боя. Но они повсюду успели наставить иглометатели.
Охотники осторожно шли по ложу долины, вдоль сухого русла, в котором глина уже превратилась в жесткую корку. Впереди что-то шевельнулось, и Херилак выставил вперед стреляющую палку, но ничего не произошло, послышался только звук чьих-то удаляющихся шагов. Русло сделало еще несколько поворотов, и охотники добрались до перегородившей реку стены.
Перепутанная масса лиан перекрывала все ущелье, на живой изгороди пестрели цветы. Редкие капли воды стекали по листьям в крохотную лужицу у подножия живой плотины.
– Надо резать, жечь, – сказал Саротил.
Но Херилак медленно качнул головой, лицо его побагровело от бессильного гнева и отчаяния.
– Если резать – вырастет снова. А гореть не будет. Она вся в ядовитых колючках. Пойдем, я хочу посмотреть, куда девается вся вода.
Они полезли вверх, как вдруг раздался свист – и несколько шипов вонзилось в их одеяния. Херилак выпалил наугад, но это были не мургу. Мандукто показал Херилаку на куст – ветви его еще колыхались, избавившись от смертоносного груза.
– Ловушка – мы сами наступили на корни. Мургу окружили нас этими растениями.
Больше сказать было нечего. Осторожно обогнув этот куст и несколько других, таких же, охотники поднялись на край ущелья, и живая плотина оказалась под ними. За ней образовалось небольшое озерцо, а река, прорвав берег, поворачивала в пустыню. Хорошо, что остался еще родник с чистой водой. Спустившись вниз и отойдя от стены на безопасное расстояние, охотники осторожно обобрали с одежды ядовитые шипы и скинули с тел ткань, в которой было так душно.
Саноне поджидал Херилака на обычном месте. Охотник рассказал об увиденном.
– И ни одного мургу, они научились держаться от нас подальше.
– Плотину можно разрушить...
– Зачем? Они вырастят ее снова. Тем более что лианы с каждым днем опускаются все ниже и ниже. Надо признать, что мургу научились побеждать нас. И не в бою, а медленно и упорно выращивая свои растения. И они победят. Мы не в силах остановить их, как не можем остановить прилив.
– Но прилив каждый день сменяется отливом.
– Мургу не прилив, они не отступят. – Херилак опустился на землю, чувствуя себя усталым и старым, как мандукто. – Они победят, Саноне, они победят.
– Я никогда не слыхал от тебя подобных речей, могучий Херилак. Битва еще впереди. Ты всегда вел нас к победам.
– Теперь мы погибли.
– Мы уйдем на запад, через пустыню.
