Филипп Петрович рассыпался перед "глубокоуважаемым мистером Смитом" в извинениях, достойных посла Российской империи, ненароком чихнувшего на платье датской королевы, подарил ему купон на бесплатный кофе в "Омеле" и отпустил несчастного работягу восвояси.
— Но хоть кто-нибудь заходил в стойло к Афоне, помимо его хозяев? — с надеждой спросил шеф у Авроры.
Та отрицательно помотала головой. Странно было видеть официальную фуражку на фиолетовых прядях, из которых к тому же во все стороны торчали зеленые перья.
— Позвольте, — Филипп Петрович что-то вспомнил, — позвольте, сударыня, вы сказали, что Елизавета Андреевна до сих пор не умеет активировать "Веретено"?
— Как это не умею, — необыкновенно довольным голосом сказала Лиза, — если я только что его включила и даже уже взяла у Афони кровь для анализа?
Да, и это было чудо похлеще рождения единорога. Как только Лиза осознала, что Джим невиновен, она достала дурацкий анализатор и принялась вертеть его в руках, лихорадочно пытаясь восстановить в памяти, чему там учил ее Филипп Петрович. Потом наткнулась на огненный взгляд Платона — и внезапно вспомнила, какие именно манипуляции тот проделывал с "Веретеном" в самолете, когда нужно было брать кровь у другого Джима, кабана-пилота.
— Ну? Что показал анализ? — встревоженно спросил Лакшман, словно это и не он мгновение назад излучал спокойствие спящего Далай-ламы. Вероятно, судьба Афони ему все-таки была небезразлична. — Какие цифры?
— Осталась пара секунд, сейчас всё узнаем, — небрежно отозвалась Лиза, всем своим видом показывая, что работа с мудреным ветеринарным гаджетом была для нее делом обыденным и привычным.
Как и в прошлый раз, "Веретено" заверещало на всю округу. Афоня, в отличие от невозмутимого хряка Джима, ужасно испугался истошного писка и отпрянул к дальней стене денника. Анализатор между тем выдал на бамбуковую перегородку яркий пучок света, немедленно превратившийся в таблицу с результатами анализа крови.
— Эээ… — протянула Лиза. — Всем видно? Что-то я не пойму. Цифры пляшут, словно наглотались стимуляторов. Сумасшествие какое-то. Бред папавериновый. Слушайте, товарищи, а бывает, что "Веретено" ошибается?
— Не бывает, — отрезала Аврора.
Лакшман прикоснулся темными пальцами к светящимся строчкам.
— Нет-нет, сударыня, всё в порядке, показатели в норме. У Афони состав крови с рождения уникальный. Его цифры никогда не соответствовали никаким нормам, ни лошадиным, ни носорожьим. Я вам потом предоставлю все исследования… Меня смущает здесь только одно — кальций. Сто двадцать семь миллиграммов на сто миллилитров! Трехкратное превышение его личной нормы!
— Гиперкальциемия? А знаете, товарищ Сингх, симптомы и правда один в один, — согласилась Лиза. — Кальций забивает Афоне сосуды, будто извести в вены насыпали. Конечно, ему даже дышать тяжело, удивительно, как он еще на ногах-то держится.
— Теперь мы знаем, что с ним, господа, — подвел итог Филипп Петрович. — Но по-прежнему не знаем, почему.
— И кто в этом виноват! — добавил Иван.
* * *
До полудня: 2 часа 10 минут.
— Что я пропустил, господа?
В конюшню влетел граф Александр: парадная форма придавала ему вид целеустремленный и строгий.
Единорог безразлично взглянул на новое действующее лицо и отвернулся к стене денника. Афоня уже начал примериваться, как бы ему поудобнее прилечь на усыпанный сеном пол, и это был плохой знак.
Зато Пуся громко поприветствовал гостя из своей сумки, напугав тем самым графа — фон Миних вздрогнул и вопросительно посмотрел на Лизу. Та махнула рукой: потом, потом. Всё внимание сейчас следовало уделить единорогу. Она предложила Афоне воды, но единорог, похоже, хотел только одного — чтобы его оставили в покое.
Тогда Лиза взяла себе в помощники Лакшмана, они открыли ее ветеринарный чемоданчик и начали громко спорить по поводу того, какие препараты пригодятся для выведения лишнего кальция из крови единорога. Очевидного ответа на этот вопрос не было, поскольку ни один известный науке медикамент не сочетался с индивидуальными особенностями Афониного организма. Оставалось только гадать, какой укол с наименьшей вероятностью отправит единорога в моментальную кому.
Тем временем шеф наскоро ввёл графа в курс дела и продолжил расследование:
— Голубчики, давайте рассуждать логически, — сказал Филипп Петрович. — Мы выяснили, что единорог не получал ничего лишнего, пил воду и ел привычные кактусы. Иннокентий Федорович, откуда берется вода в поилке?
— Из центрального водопровода, — сообщил директор. — Подается во все стойла одновременно. Видите — такие же чаши установлены в каждом деннике. Все лошади пьют эту воду.
— Значит, с водой всё в порядке. Всё чисто, если вы позволите мне такой простой каламбур. В центре нашего внимания, дорогие коллеги, оказывается кактус. Сперва самое элементарное: не вскрыты ли вакуумные упаковки?
Иван принялся рыться в контейнере:
— Все целы.
— Значит, придется копать глубже. Откуда кактусы?
— Прямая поставка из Рио-де-Жанейро… — Иван покрутил в руках упаковку с зелеными кубиками. — Ферма Imortal opuntia, адрес Estrada do Pontal 577, Rio de Janeiro Brasil.
— Так это же Роберта Вяземского ферма, — с удивлением сказал граф. — Мы с ним год назад встречалась за стопкой текилы в одном грязноватом баре Рио. Он тогда закатил приличный скандал из-за дольки лайма в своей текиле, кричал, что жизнь у него и так кислая, аж скулы сводит…
— А "Воздушный замок"? — спросила Аврора. — Помните, какую истерику он устроил на финале шоу? Блиин еловый! Вынос мозга.
Студенты и директор школы активно закивали, видно, забыть такое было невозможно. Даже Лиза с Лакшманом заключили временное перемирие, потому что вдруг стало интересно.
— Голубушка, а ведь вы правы, — сказал Филипп Петрович. — Граф Вяземский тогда предъявил права на секрет философского камня, найденного в ходе реалити-шоу. Даже мой друг Гавриил не смог эти права оспорить — исследование базировалось на уникальной коллекции алхимических книг, собранных лично Вяземским. Если мне не изменяет память, дамы и господа, граф Роберт надеялся, что философский камень станет его личным ключом к бессмертию.
— Ага, только у него ничего не вышло, — с сарказмом заключила Аврора. — Толку от этого философского камня. Разве что свинец в золото может превращать. А шуму-то, шуму! Сколько сил на него потратили алхимики, лузеры средневековые! Чуть ли не целое тысячелетие его формулу искали. И где, спрашивается, эта хваленая вечная молодость?
— Может, в роге единорога? — предположила Лиза из своего угла. У Игоря была одна противная книженция под названием "Бессмертная воительница", на обложке которой изображалась толстая тетка в доспехах, приготовившаяся вонзить копье в несуразного единорога, больше похожего на взбесившуюся корову. — Может, ваш Вяземский специально напичкал свои кактусы раствором кальция, чтобы Афоня их слопал и отрастил себе рог немыслимой длины? А потом Вяземский этот рог аккуратненько спилил бы. Натёр его себе на тёрочке в утреннюю кашу — и вуаля! Бессмертие на завтрак! Человек без медицинского образования вполне мог такое придумать. Откуда ему знать, что от переизбытка кальция кости, волосы и уж тем более рога становятся хрупкими, как стекло.
