— Покажи им, — велела Харриет, взглянув на Пруденс.
После недолгих колебаний Пруденс развязала платок на шее, и Эдилин, не удержавшись, вскрикнула, увидев безобразный шрам на горле Пруденс. Он был глубоким и багровым и, казалось, шел вокруг всей шеи.
— Я как раз возвращалась с нашей фермы, — пояснила Пруденс, — потому что ночью корова родила теленка, и на дороге откуда ни возьмись появились два всадника. Они неслись во весь опор. Я отошла на обочину, но один из них задел меня, и я упала. Один из них спрыгнул с коня, и я закричала.
Харриет крепче сжала руку Пруденс.
— Тот мужчина был крупный, даже крупнее, чем мой Шеймас.
Она так ласково произнесла «мой Шеймас», что Ангус стиснул руку Эдилин, но ни лицом, ни голосом не выдал своего отношения к услышанному.
— Он… он… — Пруденс замолчала и отвернулась.
— Тот мужчина обвил ее шею веревкой и начал душить, — сказала Харриет. — Он душил ее до тех пор, пока Пруденс не отключилась. И тогда он решил, что она мертва. — Харриет перевела дух. — А мой брат сидел на коне и наблюдал.
Эдилин вскрикнула.
— Простите, — сказала она, обращаясь к Пруденс. — Это все моя вина. Я была очарована Джеймсом. Он был единственный, кто не пытался за мной приударить. Если бы я…
— Я не позволю тебе брать вину на себя, — возразила Харриет. — Мой брат рос испорченным, избалованным ребенком. Наша мать использовала его как средство борьбы с отцом. — Харриет махнула рукой. — Теперь это уже не имеет значения.
— Вы выжили, — сказал Ангус, обращаясь к Пруденс.
— Да, но лишь по чистой случайности. Я забыла пирог, который жена фермера испекла для моего отца, и она решила меня догнать. Поехала следом на своей маленькой коляске, запряженной пони. Я думаю, что Джеймс и его сподручный увидели ее и только поэтому уехали, не убедившись в том, что я действительно мертва. По крайней мере когда она увидела меня лежащей на дороге, их там уже не было. — Пруденс перевела дыхание. — Потом я три месяца могла принимать только жидкую пищу. И голос ко мне вернулся лишь полгода назад.
Харриет посмотрела на Ангуса:
— Сердце ее отца не выдержало всего этого, и он умер.
— После того как умер отец, — продолжила Пруденс, — мне пришлось продать все, чтобы расплатиться с долгами. Дом, ферму, все. Там прожили четыре поколения моей семьи, но теперь там живут другие люди.
— И поэтому вы приехали в Америку, чтобы найти Джеймса, — закончил Ангус.
— Нет, вначале я поехала к вашему дяде, — сказала Пруденс, обращаясь к Эдилин.
— Но зачем? Не думали же вы, что он вам поможет? Он был не из тех, кто верит в справедливость.
Пруденс не ответила на вопрос, и тогда Ангус спросил:
— Откуда вы узнали о нем?
— Я узнала о нем в тот день, — покачала головой Пруденс. — В тот день, который все изменил.
Она посмотрела на Ангуса таким взглядом, что ему захотелось улыбнуться, но Эдилин пристально смотрела на него, и поэтому улыбаться он не стал. Пруденс имела в виду тот день, когда Ангус и Эдилин перехитрили Джеймса, намеревавшегося сбежать в Америку с ее золотом.
— Я проспала весь тот день и проснулась, лишь когда Джеймс вошел в комнату. Его шатало после опийной настойки, но он достаточно здраво оценивал ситуацию и был в ярости. Он был в одном нижнем белье. — Пруденс прикрыла рот ладонью, словно боялась захихикать. — Вся его одежда была на корабле… и на вас.
Пруденс посмотрела на жилет Ангуса.
— Насколько я помню, этот жилет был любимым жилетом Джеймса.
— Правда? — удивилась Эдилин. — Мне он тоже больше всего нравился. Но впрочем, мне всегда нравилось, как одевался Джеймс.
— Он все приобрел за ваш счет, — напомнила Пруденс.
— Я знаю, я видела счета. Но мне не пришлось их оплачивать, — улыбнулась она.
— Он обезумел от ярости, когда выяснил, что корабль ушел. Он все очень тщательно спланировал. — Пруденс поджала губы так, что они почти исчезли, и ее острый подбородок едва ли не соприкоснулся с ее длинным носом. — Он кричал, что женился на мне, чтобы заполучить золото красотки, но что вы, — она взглянула на Ангуса, — вы все украли. Джеймс сказал, что я…
— Я думаю, не стоит повторять то, что сказал Джеймс! — громко прервала ее Эдилин. — Вы оставили его в тот же день?
— Да, — сказала Пруденс. — Я вернулась в отцовский дом и не видела Джеймса и ничего не слышала о нем до того самого вечера, когда меня едва не задушили.
— Но когда вы выздоровели, вы отправились к Лoулеру, — напомнил Ангус.
— Я хотела узнать, где находитесь вы, — сказала она, обращаясь к Эдилин.
— Я? — спросила Эдилин, вжавшись в спинку сиденья.
Может, ей и удалось победить Табиту в драке, но если на нее набросится Пруденс, шансов победить у нее не будет.
Ангус стиснул руку Эдилин, словно хотел вдохнуть в нее мужество.
— Кажется, я догадываюсь, зачем вам понадобилась Эдилин. Вы ищете то, что может находиться у нее.
— Да, — кивнула Пруденс, тяжелым взглядом посмотрев ему в глаза.
Эдилин ничего не сказала, но распрямилась, явно почувствовав себя увереннее. Парюра. Вот что искала Пруденс. Но парюры давно и след простыл. Ангус забрал ее с собой в ту ночь, когда бросил ее, Эдилин.
— То, что вы ищете, спокойно лежит в хранилище банка здесь, в Бостоне, — сказал Ангус.
— Что? — изумилась Эдилин. — Я отдала эту вещь тебе. Ты хочешь сказать, что после всего, через что я прошла, чтобы забрать эти бриллианты у воровки Табиты, ты положил их в банк и не стал продавать?
— Они мне никогда не принадлежали, — сказал Ангус. — Разве я мог забрать их себе?
— Вы не могли бы пояснить мне, о чем вы тут толкуете? — спросила Харриет.
— Вся парюра цела? — поинтересовалась Пруденс и, когда Ангус кивнул, громко заплакала. — Она не была продана? Не пошла в уплату карточных долгов Джеймса? Она все еще у вас?
Шеймас, сидевший на облучке, просунул голову в салон кареты и злобно посмотрел на Ангуса:
— Ты заставил ее плакать, и я порву тебя на куски!
— Все в порядке, Шеймас, сердце мое, — сказала Пруденс, шмыгнув носом, после чего громко высморкалась в платок, который услужливо подала ей Харриет. — Все прекрасно. Я потом тебе расскажу.
Еще раз с угрозой взглянув на Ангуса, Шеймас развернулся лицом к дороге.
Ангус протиснулся между двумя пассажирками и захлопнул окно. Пруденс схватила его за руку:
— Вы хороший человек!
— Временами, — пробормотала Эдилин.
— Мне бы очень хотелось узнать, о чем вы все говорите, — повторила свою просьбу Харриет.
