— Да. Но все изменилось.
— Нет, Иван.
— Не надо.
— Нет.
— И ты, и Николай прекрасные, замечательные люди, но я не готова строить отношения, с кем бы-то не было.
— Понимаю. Обещаю, пока не тревожить тебя.
— Спасибо, — поцеловала в щеку. — За все — спасибо.
— Можно назад, да? — улыбнулся, не скрыв довольства от благодарности.
— Как скажешь, — плечами пожала. Эмоции схлынули и, все что она узнала, увидела, больше не претило и не третировало. Пришло осознание, что сама бы поступила так же.
Дома она вдруг поняла, что вольно ли — невольно изменилась.
В гостиной собрались три группы патруля и устроили «банзай» по поводу присвоения ей звания, а Русанова не понимала — чему они радуются. Какая мелочь, ерунда — звание. Что оно? Ну есть и есть. Гораздо важнее было то, что она узнала, и сейчас осмысливала. И приходила к выводу, что увеличилась ответственность и только. Ни одной негативной эмоции она не испытала, но будто повзрослела на века, чуть поднялась над плоскостью, в которой жила, в которой здравствовали ее товарищи в счастливом невединии.
— Ты не рада? — решился приобнять ее Чиж.
— Что ты, очень.
— Задумчивая, — улыбнулась и с удивлением отметила, что смотрит на Николая по-другому: не только как товарищ и друг, еще как мать, сестра жена и дочь. Все испостаси разом слились в одну и увели в сторону от мелких связей и ненужных переживаний. Илья показался далеким и ненастоящим, похожим на картинку в архивном документе. Есть, но вроде нет. Прошлое, настоящее и будущее словно застыло, остановив свое течение и, намекнуло — ты теперь вне нас. Ей правда показалось, что она вне временного поля, как белка бегущая в колесе вдруг вышла из него и посмотрела со стороны и на себя, и на клетку, и на колесо в котором бесконечно крутилась. И поняла, что в ее власти, воле и будущее и настоящее. Крутить ли дальше колесо или остановить совсем.
Огромная ответственность. Выдержит ли?
"Главное дело" и прочь сомнения.
— Буду только рад.
Эпилог
Полгода спустя.
— Командирша, блин! — фыркнул Иштван, притаптывая от нетерпения в боксе.
— Еще четыре минуты, — успокоил его Сван.
— И не наезжай на Стасю. Пока Иван в отпуске, она командир в группе, — заявил Чиж.
— Мне защитники не нужны, — отрезала Русанова и ткнула в сторону Пеши пальцем. — А ты еще раз по пояс брюк вылезешь, когда не просят — спишу!
— Во! Нет, вы посмотрите! Она мне угрожает! — возмутился. — Вечером притащу тебе пакет апельсинов! — прошипел с угрозой.
— Стра-ашная мстя! — хохотнул Ян. Борис с невозмутимым видом бросил:
— Все равно не подеретесь.
Двери раскрылись, выпуская патруль на волю. Но до раздевалки бойцы не дошли — диспетчер окликнул Стасю:
— Капитан, кто у вас шестерка? Вроде бы никто не пропадал да и шестой мужчиной быть не может, но бился настырно.
— Кто это? — притормозив, нахмурилась Русанова.
— У нас почти полный комплект, — заверил Ян.
Кристина включила громкую связь:
— "База, я пять дробь шесть"….
— В соседний бокс приземляют, ты бы глянула, что за ерунда.
Бойцы переглянулись и всем составом двинулись по коридору в соседний бокс.
Чем ближе он, тем медленнее шаг у Стаси. Она своим глазам не верила — на полу с обалдевшым видом сидел граф Локлей и шарил растерянным взглядом вокруг.
— Это что за чудо-юдо? — прогудел Борис.
— На женщину он не похож, — заметил Ян.
Двери раскрылись и, группа оказалась перед гостем, что безапелляционно объявил себя их членом… в роли женщины. Одежда не оставляла сомнения — туника с широкими руковами, трико — перед ними залетный из средневековья.
— Ха! Храфф! — узнал того Сван. Локлей ресницами хлопнул, очумело шаря взглядом по лицам представших перед ним Богов… которые не на Богов, ни на ангелов совсем не походили. И расцвел, увидев Стасю.
Чиж нахохлившись с подозрением оглядывал мужчину с нелепой прической — не понравился ему его восторженный, полный радости и обожанья взгляд, что был устремлен на Стасю.
Иштван присвистнув, сунул жвачку в рот и бросил:
— Не было печали, «восьмерку» черти накачали, — покосился на застывшую в ступоре Русанову. — Здесь-то ухажеров мало? Н-да-а.
— Принимай, Коля, соперника… пардон, напарника, — хохотнул Сван, хлопнув насупившегося Николая по плечу и, удостоился раздраженного, озабоченного взгляда.
— Хорош резвиться.
— А чего? Чую, скучать не будем.
— Ага, — кивнул Пеши. — Развлечения доставили на «дом».
— Я его знаю.
— И я. Франция начала тринадцатого века. Стансер, Моррис и дорога по обмену. Тому приключению год, наверное. Интересно, как он к нам завалился? Кто его снаряжением снабдил?
— У-у-у, что делается-то! — засмеялся Сван. — Говорили же тогда, что найдет себе Стаська какого-нибудь сеньорчика, заарканит и замуж выйдет…
— Думать надо, что говорите! — обрезал смешки Чиж.
— Что такого? — немного растерялся Иштван. — Мы же шутили.
— И вот результат ваших шуточек, — махнул рукой в сторону «сюрприза». — А расхлебывать, между прочим, нам. Вот так пошутят юмористы, нагородят, а люди мучаются.
— Кто как, — хитро улыбнулся Сван, поглядывая на Русанову и Локлей.
Теофил растерянно оглядел мужчин, не понимая их речи и, виновато покосился на женщину. По ее взгляду было трудно определить расстроена она или рада его явлению, но отчего-то казалось, что не в восторге и подвиг графа не оценила.
— Что же вы наделали, граф, — качнула головой Стася, подтверждая его опасения.
— Вы кое-что оставили, то что вас украло у меня, — прикоснулся к наушнику в своем ухе. — Я подумал, что не стоит ждать милостей от судьбы. Вы сами, ангел мой, сказали, что мы творцы своей жизни, — смущенно пожал тот плечами и поднялся с пола. — Я люблю вас, значит должен быть рядом. Вот и сотворил.
— Скорее — натворили.
— Не согласен, — улыбнулся, любуясь женщиной: чтобы не было, а он с ней рядом, она с ним.
Станислава не сдержала улыбки в ответ, настолько заразительной она была у графа:
