Хансекер никогда не жаловался на слабость, но к тому моменту когда перенес все сундуки из леса на ферму, а потом загрузил в повозку, едва дышал от усталости. Вернувшись в дом, он рухнул на стул. Руки все еще дрожали от усилий.
— Сундуки могли бы быть и поменьше, — заявил Жнец.
— Мой Жэм оттащил их туда с легкостью, — отрезала она.
— Держу пари, он ругался гораздо больше меня, — возразил Хансекер. — Жэм Гримо никогда не признавал тяжелую работу, если она не касалась кражи быков.
Мэв Ринг рассмеялась, ее лицо вдруг помолодело, и Хансекера поразила мысль о том, какой красивой она была в юности. Да что там, решил он, она и сейчас хоть куда!
— Угадал, — сказала она, все еще улыбаясь. — Он ныл, не переставая, и все повторял, что надорвался.
— Зачем вообще понадобилось их закапывать?
— А на что мне тратить такие суммы, Хансекер? Я часто вкладывала немалые деньги в чужое дело, и каждый раз прибыли вдесятеро превосходили расходы. Я делаю деньги гораздо быстрее, чем могу потратить.
— Можно подумать, ты жалуешься. Каждый второй отдал бы за такой талант левую руку.
— Да, и как раз эти мысли не дают им поступать правильно. Таким способом не богатеют. Большинство людей одержимы гордыней. Она ведет к разорению. Делать деньги несложно. Будь я варлийкой, то давно жила бы во дворце, а король сделал бы меня герцогиней. Но я из ригантов, мне не позволено владеть обширными землями и класть деньги в банк. Вот я их и закапываю. Когда Жэм погиб, сундуки стали меньше.
— Значит, мы не то копали, — пробурчал Хансекер.
— Выезжаем с первым лучом солнца, — сказала она. — Можешь занять комнату Кэлина, вверх по лестнице и налево.
Хансекеру снилась Мэв Ринг и ее улыбка. Он не выспался. Теперь, на козлах повозки, до него доносился аромат ее волос.
— Ты неразговорчивый, — заметила она.
— Только когда говорить не о чем.
— Ты, кажется, был женат?
— Да, два раза. Первая жена бросила, пока я служил в армии. Вторая умерла. Шестнадцать лет уже прошло. Сельма. Хорошая была девочка.
— Ты был еще молод. Почему не женился снова?
— А ты? — нашелся он.
— Я жалею, что не вышла.
— За Гримо?
— Конечно, за Гримо! — отрезала она. — Что за глупый вопрос!
— Ну, и не вышло бы ничего, — заявил он.
— Не хочешь объяснить, почему? — холодно поинтересовалась она.
— Нет, не хочу.
— Зачем тогда начал?
— А что ты ждала от меня, глупого? — огрызнулся он.
— Я не тебя глупым назвала, а твой вопрос. Есть же разница! Извини, если обидела.
Дорога пошла в гору. Хансекер щелкнул хлыстом.
— Ерунда это все, — сказал он. — Я такой же дурак, как и все кругом. Никогда не прикидывался умником, как и Жэм.
— Я все не понимаю, чем он тебе нравился? Он же увел у тебя быка, помог бежать Чайну Шаде. Скорее я поняла бы ненависть к нему.
— У меня ни к кому нет ненависти. Сам не знаю, за что он мне нравился. Впрочем, он всем нравился. Галлиот часто его вспоминает. Он как в воду опущенный ходил, когда Жэма пристрелили. А до этого два дня убил на поиски, чтобы арестовать его и не пустить на твою казнь.
— Да, его все любили, — согласилась Мэв. — Но быстро забыли. Парша Виллетс говорила, что любит его. Это не помешало ей через два года выйти замуж за того торговца.
— Сложно с тобой говорить, — ответил Хансекер. — Знавал я Паршу Виллетс, отличная была шлюха. Свой чайлин сполна отрабатывала.
— И как бы я жила без этих сведений? Хансекер сделал вид, что не расслышал.
— Я был у нее через два дня после его гибели. Посидел у нее, мы поговорили — для работы она была не в настроении. Она смотрела в никуда, пила и плакала. Сначала она молчала, но я не отвлекал, и все это выплеснулось на меня, любовь, и так далее. Потом она побледнела, начала глотать слова. Когда она отключилась, я догадался, что дело не только в выпивке. Привел к ней аптекаря, он ее встряхнул как следует и заставил что-то выпить. Добрый малый. Ее вырвало, и она уснула. Я отнес ее наверх, в спальню, аптекарь еще посидел с ней. Потом он спустился и попробовал вино, оставшееся в ее кубке. Я уже забыл, как называется эта пакость. В общем, Парша Виллетс пыталась покончить с жизнью и наглоталась отравы. Ну, вышла потом замуж — ей же лучше. Нечего в таком возрасте собой торговать. Уверен, Жэм бы за нее порадовался. Мэв ответила не сразу.
— Я никогда не желала ей дурного. В чем-то я ей завидовала. Сам понимаешь, не ее жизни, а тому, что у нее и Жэма… было что-то, чего не было у меня. Я рада, что ты помог ей.
— Это так удивляет тебя?
— Разве удивляться нечему? Доброта редко присуща людям твоей профессии.
— Хочешь сказать, фермерам, что ли?
— Ты сам знаешь, что я хочу сказать. Ты наемный убийца Мойдарта. Уверена, именно ты свернул шею епископу.
— И в моем деле случаются приятные моменты, — признался Хансекер.
Пошел дождь, Мэв натянула над повозкой складной верх. По нему забарабанили капли, разговаривать стало неудобно. Хансекер наконец-то смог расслабиться.
К сожалению, дождь продлился недолго, и Хансекер с ужасом ожидал привала.
— Как ты сделался охотником на людей? — спросила она.
— Не помню. Давно это было.
— Тебе нравится?
— Иногда. Вносит разнообразие в фермерскую жизнь. Большинство людей, за которыми меня посылают, — сами убийцы, воры или насильники.
— И это тебя оправдывает?
— Мне не перед кем оправдываться.
— Чем тогда ты сейчас занимаешься?
— Клянусь Истоком, женщина, я бы предпочел этому разговору осиное гнездо в ухе!
Она рассмеялась.
— Тебя легко вывести из себя, Жнец. Ты всегда такой вспыльчивый?
Хансекер не ответил. Впереди на дорогу вышли трое мужчин. У одного за плечом висел мушкет, у двух других были пистолеты за поясом.
— Добрый вечер, — поздоровался владелец мушкета, когда Хансекер натянул поводья.
— Добрый вечер, друзья. А теперь отойдите, если не хотите, чтобы я вас переехал.
— Симпатичная повозка, — одобрил незнакомец. — Неплохо сделана. Что везете?
— На тот случай, если ты плохо слышишь или медленно думаешь, я повторю приказ. С дороги!
— Не слишком ты дружелюбный, как я погляжу. Это до добра не доводит, — заявил незнакомец, снимая мушкет с плеча.
Хансекер вынул из-под медвежьей шубы пистолет, взвел курок и выстрелил разбойнику в лоб. Тот откинулся и упал в сугроб. Когда Хансекер собрался спрыгнуть с повозки, другой выстрел заставил его вздрогнуть. Второй разбойник, уже вытащивший пистолет, выронил его и закричал, схватившись за плечо. Третий медленно поднял руки. Хансекер бросил взгляд назад и увидел в руках у Мэв Ринг два пистолета. Правый все еще дымился.
