* * *
Окружающий мир превратился в одну сплошную дорогу, хотя повремени мы ехали всего ничего. На перемены в моей внешности никто неотреагировал, я даже легкого удивления не дождалась, чего уж говорить о хотьсколько-нибудь заметных комментариях. А ещё… с нами не было Джея. Его местозаняла Акседия, не замолкающая ни на секунду. Я металась между желанием видетьнаставника и острой необходимостью побыть в тишине. Отсутствие Джейсонаволновало только меня, так что приходилось держать собственные мысли подальшеот остальных «путешественников». Причин, побудивших Джея уйти, никто не обсуждал,хотя я упрямо подозревала себя и наш с ним довольно не типичный разговор.Последней Гнева видела Акса, с её слов у него появились неотложные дела,напрямую связанные с нашей поездкой, и он непременно вернется, как только мыокажемся на месте. По идее, добираться до конечного пункта нашей поездки обычнымтранспортом вынуждены были только мы с Андреем, Грехи просто составляликомпанию, пренебрегая полезным навыком перемещения в пространстве. Будучилишена Джейсона, я начала жалеть о том, что в машине есть кто-то, кроме нас сАндреем. Коллега Вестник ненавязчив и, будь мы вдвоем, с его стороны неисходило бы ровным счетом никаких помех процессу моего внутреннегосамобичевания. В реальности же – Ди всю дорогу перемывала кости их с Лукомобщим сверхъестественным знакомым, находя в душе «мальчишки» живейший отклик,который он тут же озвучивал. Андрей невозмутимо вел машину, а я сидела,вжавшись в кресло и пытаясь найти в себе силы не расплакаться. Мне не былоплохо, но было тоскливо и одиноко.
Весь этот балаган продолжался несколько дней, на протяжениикоторых я почти ни с кем не разговаривала и много тренировалась, отрабатываясвои навыки на случайных людях – на нашем пути их было более чем достаточно.Парочка особо бесшабашных водителей-дальнобойщиков схлопотали от меня метки.Страх перед порождениями и стоны возмущенной совести я успешно игнорировала,замкнув все свои эмоции на чувствах к Джею – на тот момент это были обида излость за его внезапное исчезновение. В результате этого вынужденного трудовогоотпуска, я раз и навсегда уяснила, что в совершенстве владею собственным даром,будто принятие всех грехов «включило» меня наполную. Я Вестница со всемвытекающим и более того – бонусом в виде неутраченных эмоций.
- Ты который день делаешь вид, что нас нет, - капризнозаметила Ди, когда мы выезжали из очередного мотеля.
Я следила за сидящими впереди Андреем и Луком и видела, какони переглянулись.
- Это никому не мешает, - пожала плечами я.
- Мне мешает, - возразила Ди, - Меня бесит постное выражениена твоем лице. У Джея дела. Де-ла! Он не может пасти тебя двадцать четыре часав сутки, привыкай! Основную свою задачу он выполнил, ты приняла все Грехи.Теперь он может пропадать и будет пропадать – регулярно и надолго.
От справедливости её слов в голове неприятно зашумело: яведь с самого начала знала, что так будет. Разве меня не предупреждали? Носвыкнуться с тем, что мне всё-таки придется быть одиночкой, не так-то просто
- В моей жизни не осталось обычных целей и ориентиров. Дажек необходимости быть далеко от родных и друзей я отношусь удивительно спокойно.Пустота, присущая Вестникам, по касательной, но затронула, - холодно отозваласья, даже не взглянув на собеседницу, - Думать о Джее – единственное, что я покаещё могу, не испытывая при этом ни тени сожаления или разочарования.
В машине наступила тишина, нарушаемая лишь едва различимымжурчанием мотора.
- Хорошо сказала, - спокойно заметил Андрей, прервавзатянувшуюся паузу, - Останавливаться будем? Перекусить.
Я молча смотрела в окно. Лук велел своему подопечномупритормозить у ближайшего кафе. Разговор повис в воздухе, но только до тех пор,пока мужчины не вышли из машины, оставив нас с Акседией один на один.
- Сижу тут, понимаешь ли, немым укором, а толку ноль, -проворчала девушка, - Я же для тебя стараюсь! Чем раньше осознаешь собственнуюсамостоятельность – тем лучше!
- С чего ты взяла, что имеешь право лезть в мою жизнь? –вспыхнула я, - Вся эта затея с поездкой… все вы, те, с кем я вынуждена ехать,ничего для меня не значите. Вы – никто. Единственное, что меня удерживает вэтой машине – желание Джея. Он хотел, чтобы я уехала. Он счел это необходимым.А от вас меня тошнит! От Андрея, не способного вложить в свои слова хотя быподобие какого-нибудь чувства, от Лука с его детским лицом и недетским цинизмоми, наконец, от тебя! Вездесущей, везде сующей свой нос.
Выговорившись, я выскочила из машины, не удосужившись дажедверцу за собой захлопнуть. Раздражение, копившееся во мне последние дни,вырвалось наружу, и я была этому искренне рада. Стало значительно легче.
Ди за мной не пошла. Я нагнала парней у самого входа вместную забегаловку. С виду она не вызывала доверия, но есть хотелось зверски,а выбирать не приходилось. Заказав то, что хотя бы своим внешнем видом не грозилоиспортить аппетит, я устроилась за столиком отдельно от своих спутников. Андрейс Луком, кажется, не возражали. Приятно, что хоть кто-то уловил моё состояние ине лезет мне в душу с житейскими мудростями наперевес. Как же хочется позвонитьдомой… Поболтать с Крис, увидеть Макса, да и по Даниле я, кажется, соскучилась.Но – увы.
Пообедав, мы молча вернулись обратно в машину. Тишинасохранялась до тех пор, пока Лук не решил, что нам необходим привал потехническим причинам – мне тоже захотелось подышать, и я, не раздумывая,выбралась из джипа. На улице заметно похолодало. Никаких особенных красотвокруг не наблюдалось – не очень хорошая дорога и неубедительная лесополоса.
- А мы не договорили, - Акседия оказалась настойчивее, чем ядумала.
- Я дала понять, что не нуждаюсь в этих разговорах.
- Не огрызайся. Тебе полезно проговорить собственныесоображения, пусть и криком… Я не в обиде.
От вечной несерьезности Уныния не осталось и следа.
- Может быть, но не сейчас и не с тобой.
- Нет, именно сейчас и именно со мной. Тебя не волнует, чтоон старше на пару десятков сотен лет? Вам, должно быть, и поговорить-то не очем.
- До сих пор находили, о чем, - огрызнулась я, - Вчеловеческой жизни он почти так же неискушен, как и я.
- Сравнила хрен с пальцем. Вся его возможная неискушенностьисходит от способности носителя испытывать чувства. Мы непригодны для земногосуществования. Гнев не принадлежит человеческому миру, а твоя уверенность втом, что любовь творит чудеса – глупа и наивна.
- Я уникальна, почему бы и ему не быть таким же?
- Иллюзии и заблуждения, как типично.
- Ты сама говорила – Ира не совсем обычный, от него можнождать, чего угодно.
- Да, это так. Но в рамках разумного! Его привязанность кносителям нетипична, но легко объяснима. Мы же с тобой говорим о существованииу него реальных только ему принадлежащих чувств, но сущность не способнаиспытывать любовь или ненависть… никаких подобных эмоций. Твои мечты - утопия.
