Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
Тут раздался звонок от Сэма Нанберга. Он тоже звонил по поводу Скарамуччи, и сказанное им как будто ввергло Бэннона в оцепенение.
– Мать вашу, нет, только не это.
Закончив разговор, Бэннон произнес:
– Охренеть. Скарамуччи. Я даже не знаю, что на это ответить. Кафкианская ситуация. Джареду с Иванкой нужен был тот, кто согласился бы разгребать их дерьмо. Безумие. Он пробудет на этой трибуне два дня, и его порвут в такие клочья, что он истечет кровью. Серьезно, от него за неделю останутся рожки да ножки. Вот поэтому я и не принимаю все это всерьез. Взять на работу Скарамуччи? Он же ни на что не годится. Он заведует “фондом фондов”. Ты знаешь, что такое “фонд фондов”? Это вообще не фонд. Черт, просто в голове не укладывается. Они выставили нас клоунами.
* * *
Десять дней Энтони Скарамуччи начались с того, что в первый же день, 21 июля, Шон Спайсер ушел в отставку. Как ни странно, это почему-то стало для всех неожиданностью. Во время встречи со Скарамуччи, Спайсером и Прибусом президент – объявивший, что Скарамуччи назначается директором по коммуникациям, тем самым поставив Муча выше не только Спайсера, но даже Прибуса, главы аппарата Белого дома, – предложил им самим решить назревший вопрос.
Спайсер вернулся к себе в кабинет, распечатал заявление об увольнении, а потом отнес его невозмутимому президенту, еще раз повторившему, что хочет, чтобы Спайсер оставался игроком их команды. Но Спайсер, безусловно, успевший стать главным объектом насмешек во всей Америке, понял, что ему крупно повезло. Его пребывание в Белом доме подошло к концу.
А для Скарамуччи наступило время пожинать плоды. Вину за шесть унизительных месяцев, когда им постоянно пренебрегали, он возложил на Прибуса. Он, Муч, протрубил о своем будущем в Белом доме, продал свой бизнес в предвкушении этого будущего, но ничего не получил взамен – по крайней мере ничего ценного. Зато теперь, когда его участь переменилась так, как это могло быть только с настоящим хозяином Вселенной – по сути дела, как это могло быть с самим Трампом, – Скарамуччи въехал в Белый дом на белом коне, чувствуя себя важнее, лучше и значительнее, чем ему когда-либо хватало смелости вообразить. А Прибусу пришел каюк.
Президент посылал Скарамуччи сигнал: разберись со всем этим бардаком. С точки зрения Трампа, проблемы, возникшие во время его правления, были исключительно проблемами его команды. Если уйдет команда, уйдут и проблемы. Таким образом, Муч получил от Трампа приказ о выступлении. Тот факт, что президент говорил то же самое о своей прогнившей команде в первый же день, что эта риторическая фигура постоянно звучала еще со времен предвыборной кампании, что Трамп часто повторял – хочу, чтобы все ушли, но тут же менял свое мнение и утверждал, что не хочет этого, – словом, все это как-то пролетело мимо ушей Скарамуччи.
Муч принялся публично насмехаться над Прибусом, а в Западном крыле начал выступать в непримиримой оппозиции по отношению к Бэннону: “Я не стану слушать его бред собачий”. Трампа такое поведение, видимо, приводило в восторг, из-за чего Скарамуччи решил, что президент его поощряет. Джареду с Иванкой это тоже было как бальзам на душу; убежденные, что не прогадали, сделав ставку на Скарамуччи, они не сомневались, что он защитит их от Бэннона и остальных.
Бэннон с Прибусом мало того, что не верили в происходящее, так еще и едва удерживались от приступов хохота. Для них обоих, Скарамуччи был либо кратковременной галлюцинацией – иногда им казалось, что достаточно просто закрыть глаза, чтобы морок сгинул, – либо признаком дальнейшего сползания в безумие.
* * *
Даже в сравнении с другими сложными неделями в трамповском Белом доме неделя, начавшаяся 24 июля, могла просто снести крышу. Во-первых, имел место следующий эпизод своего рода комической оперы, в которую превратились попытки отменить Obamacare в Сенате. Как и в Палате представителей, этот конфликт строился не столько вокруг самого здравоохранения, сколько был очередным витком борьбы как между республиканцами в Конгрессе, так и между руководством Республиканской партии и администрацией Белого дома. Этот знаковый для республиканцев эпизод теперь уже стал символом гражданской войны, раздирающей партию.
В тот же понедельник зять президента появился перед микрофонами в передней части Западного крыла, чтобы предварительно опробовать свое заявление в рамках расследования сенатского комитета по поводу связей кампании Трампа с русскими. Кушнер, прежде почти не выступавший перед зрителями, теперь отрицал свою причастность к бардаку, связанному с русскими, и объявлял о своей беспечной наивности; говоря тонким, исполненным жалости к самому себе голосом, он изображал себя фигурой сродни вольтеровскому Кандиду, разочаровавшемуся в этом жестоком мире.
В тот же самый вечер президент отправился в Западную Вирджинию, чтобы выступить перед “Бойскаутами Америки”. В очередной раз тональность его речи совершенно не соответствовала времени, месту и здравому смыслу. Трамп настаивал, чтобы организация немедленно извинилась перед своими членами, их родителями и страной в целом. Короткая поездка, видимо, не улучшила настроение Трампа: на следующее утро, бурля от возмущения, он публично атаковал своего генерального прокурора и – для убедительности, хотя и без видимой причины – сообщил в Twitter, что запрещает транссексуалам служить в армии. (Президенту предлагали четыре разных варианта действий в отношении военной службы для транссексуалов. Эта презентация должна была предоставить дополнительный материал для дискуссии, но уже через десять минут после того, как Трамп увидел основные пункты для обсуждения, он без всяких дальнейших консультаций опубликовал в Twitter запрет военной службы для транссексуалов.)
На следующий день, в среду, Скарамуччи узнал о вероятном разглашении данных одной из его финансовых деклараций; предположив, что эту свинью подложили ему враги, Скарамуччи буквально набросился на Прибуса, косвенно обвинив его в серьезном преступлении. А ведь на самом деле финансовая декларация Скарамуччи являлась документом, находящимся в публичном доступе.
В полдень того же дня Прибус сообщил Трампу, что считает необходимым подать в отставку и им нужно скорее обсудить его замену.
А вечером в Белом доме состоялся небольшой ужин, где присутствовали разные бывшие и нынешние сотрудники Fox News, в том числе Кимберли Гилфойл, о чем стало известно общественности. Выпивая больше обычного, отчаянно пытаясь не разглашать подробности краха своей семейной жизни (а информация о предполагаемой связи с Гилфойл едва ли способствовала налаживанию отношений с женой) и нервничая из-за событий, находившихся за пределами “мощности его электросети”, Скарамуччи позвонил журналисту New Yorker и все ему выложил как на духу.
Результат этого разговора был ошеломляющим: вышла статья, настолько обнажившая боль и ярость Скарамуччи, что почти в течение суток никто не мог до конца свыкнуться с одной мыслью: Муч совершил политическое самоубийство. Например, в статье было процитировано весьма откровенное мнение Скарамуччи о главе аппарата президента: “Если хотите маленький инсайд, то Райнса Прибуса очень скоро попросят уйти в отставку”. Сообщив, что вступил в новую должность, чтобы “служить стране” и что “не пытается создать свой собственный бренд”, Скарамуччи не мог не подпустить шпильку Стиву Бэннону: “Я не Стив Бэннон. Не пытаюсь отсосать у себя самого”. (В сущности, Бэннон узнал об этой статье, когда сотрудники журнала, проверяющие достоверность информации, позвонили ему с просьбой прокомментировать обвинения Скарамуччи в том, что главный стратег орально удовлетворяет сам себя.)
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
