Но, кстати, из этого моего шарлоточного экспериментаторства в конце концов вырос отличный пирог с абрикосами и штрейзелем – всего-то двадцать с небольшим лет спустя оказалось, что с моими навыками можно создать вполне классический десерт из остатков начинки, не поместившихся в изначальный пирог.
Вполне классический десерт
Однажды в гостях у подруги я испекла штрейзель, но вся творожная начинка и вся мука, перетертая с сахаром и маслом, в форму для пирога не влезли. Тогда я взяла совсем маленький противень, высыпала на него большую часть оставшейся штрейзельной крошки, выложила сверху весь творог, а потом огляделась и увидела на столе миску с абрикосами. Честно говоря, сливы подошли бы больше, но их не было, а идти за ними уже времени не было. Ладно, абрикосы так абрикосы. Я повынимала из них косточки, уложила фрукты на творог шкуркой кверху, засыпала остатками штрейзельной крошки – и в духовку, к первому пирогу.
В итоге, это абрикосовое не пойми что из остатков понравилось друзьям даже больше, чем сам штрейзель.
Для маленького пирога понадобится:
– одна коробочка (450 граммов) обезжиренного мягкого творога
– одно яйцо
– полстакана сахара
– 125 граммов сливочного масла
– белая мука – около стакана или чуть больше
– ваниль
– свежие абрикосы или сливы
Сначала нужно приготовить штрейзель, перетерев масло с половиной сахара и мукой, потом – смешать творог с оставшимся сахаром, ванилью и яйцом. Все это отправить в духовку на верхне-нижний нагрев и держать там минут 25–30 при температуре 120 градусов. Показатель готовности – абрикосы сморщились, штрейзельная крошка зазолотилась.
Вот так авангард становится новой классикой. Но мы-то помним, что все начиналось с колбасы в шарлотке!
Не просто колбасы, а колбасы с грушей! Родителей изумило именно это сочетание. Просто пирог с колбасой они к тому времени уже пробовали: моя старшая сестра принесла в дом идею пиццы. Правда, только-только появившаяся в Москве итальянская пицца – тонкое тесто, мало начинки – нам как-то не зашла. В домашней пицце, по нашей идее, должно было быть Много Всего. Пять сортов колбасы, овощи в два слоя, сыра сверху дофига – и тесто тоже потолще, чтобы был настоящий пирог.
В самом начале так называемой Perestroika, когда крышку нашего затхлого сундука еще толком не открыли, но какие-то щели уже просверлили, и в эти щели начала заползать удивительная информация про настоящую человеческую жизнь, в городе Одессе, на месте бывшей пельменной на Тираспольской площади открылось заведение под названием «Пиццерия», где, как несложно понять, продавали не что-нибудь, а именно пиццу. Вернее, то, что казалось пиццей директору заведения. Ну или его поварам.
На самом деле это были просто ватрушки. Такие толстые мягкие круглые булки, в центре которых вместо творога располагалась условно мясная начинка. Вариантов было три: пицца с курицей, пицца с грибами, пицца с курицей и грибами. И, надо сказать, это было так ошеломляюще вкусно, что мы возвращались туда снова и снова, хотя пиццы стоили каких-то нечеловеческих денег, чуть ли не по рублю за штуку. По старому доброму дорогому рублю!
Настоящая итальянская пицца нас потом очень разочаровала. Потому что, во-первых, она не ватрушка. И во-вторых и в-третьих, она не ватрушка, а просто глупая плоская пицца. Такая беда.
Ну по крайней мере, в вашей пиццерии хотя бы примерно знали, что такое пицца. Ну, что она еда из теста. И что, кроме теста, там должно присутствовать что-то несладкое. Например, мясо и грибы.
Да. Какая-то информация у этих людей была. Это сейчас нам смешно, а тогда было много слов иностранного происхождения, значения которых мы даже не представляли, потому что в глаза ничего подобного в жизни не видели. Та самая ситуация, когда слово есть, а жопы нет.
Есть же знаменитая байка, известная всем в пересказе Олега Дормана, о том, как переводчик жалуется: «У меня герой идет по аэропорту и держит в руке гамбургер, а я не знаю, что это такое». После долгого обсуждения решают, что, видимо, такой специальный плащ. Переводчик, довольный, уходит работать, но вскоре возвращается и убитым голосом сообщает: «Он его съел».
С одной стороны, смешно, а с другой – лютый ужас. Какая-то несчастная котлета в булке, и при этом у умнейших, образованнейших людей не было ни единого шанса об этой котлете узнать.
Между прочим, у нас в родительской семье долго хранились проспекты из Макдоналдса – про всю вот эту заграничную еду.
Господи боже. Проспекты из Макдоналдса! Это же примерно как финское мыло в сервантах. Привет из чужой повседневной, скромной и небогатой, но для нас невообразимо роскошной жизни, на которую, как мы были тогда уверены, даже одним глазком посмотреть никогда не дадут.
И мыло у нас тоже было! В советские времена мама его собирала, у нее целая коллекция была. Пахла чужой шикарной жизнью. Мы ее потом смылили в перестройку, когда внезапно кончилось все и везде.
Да, видимо, так и выживали в девяностые. У всех были такие «коллекции» – импортного мыла, алкоголя в красивых бутылках, засахарившихся, но еще вполне съедобных конфет «Ассорти», дедушкиных армейских бушлатов, бабушкиных крепдешиновых платьев, на худой конец, соли и спичек. А у моего папы хранилась коллекция круп. Правда, в ней было всего три экспоната: гречка, рис и, если не ошибаюсь, перловка. Зато в мешках. Ох, как же я ненавижу все эти запасы – сам принцип жить, запасаясь на черный день, который якобы непременно наступит, знала бы ты!
А я очень люблю запасы. Особенно когда они – бутерброды. И впереди – долгая прогулка на весь день.
Ну это совсем другое дело. Такие запасы я тоже люблю. Особенно когда их внезапно достает из рюкзака кто-то из спутников, примерно на пятом часу похода.
Это я, я такой спутник! Практически не выхожу из дома без бутербродов с тех пор, как мы с друзьями съездили в Петергоф.
А что там было?
Ты лучше спроси, чего у нас там не было. И я отвечу: еды.
Штука в том, что мы отправились не просто в Петергоф, а на шлюзы. То есть не в ту его часть, где дворцы, фонтаны и ресторанчики на каждом шагу, а на изнанку парадной стороны Петергофа. Настоящий поход! Собирались купить какой-то еды на вокзале, но моим спутникам ничего особенно не понравилось, ограничились минералкой и одним на всех пакетиком леденцов. А я не настаивала, потому что твердо знала: хоть что-нибудь съедобное нам на пути попадется. Не бывает так, чтобы там, где гуляют люди, не нашлось никакой еды.
