Фрагмент шифрованного дневника. Запись 4293
История девятнадцатая. Жертвы симпатии
Премудрая габ-автоматика шваркнула меня на среднюю дистанцию бережно, как воры – самый сочный арбуз. То есть я пребыла на место, потная от собственных страхов, будто меня в реке топят. Но кроме мурашек на коже не было ничего ужасного – ожогов, жаренных корочек и прочего, что я себе придумала заранее. На средние дистанции портатор доставляет живых белковых с вероятностью пятьдесят на пятьдесят. Я в полусотне везунчиков. Что не важно для вселенной, но приятно лично мне. Вселяет оптимизм.
На месте было тихо и роскошно. Приемный портатор окантован чем-то вроде золота, в кольцо вмурованы то ли брюлики, то ли их усовершенствованный аналог. Блестят зачетно. Так и хочется малость поробингудить, выколупнув камушек на нужды Сада Тиа. Хотя – не стоит. Дойду до цели, вызову Шарпа. Он выдерет все, на что я укажу. А я укажу, я так вспотела, что аж руки чешутся устроить акт вандализма. Я всю их топ-менеджерскую планету спалю дотла, потому что дикая и жажду мести. Топить печи ассигнациями, если я верно помню по кино, это национальное хобби бухого русского голубых кровей.
Так, спокойно. До гулянки еще далеко. Идентифицируюсь, чтобы снять себе в память план похода за наследством. Меня спокойно читают и не гудят сиренами, чтобы обезвредить. По спине не ползет холод предчувствий. Хотя если и ползет, я не чую, костюм напрягается во всю, впитывая и перерабатывая прошлую порцию пота. Только пота, не надо плохо думать о себе.
– Огрь, почему нарушаешь планы? – шелестит вкрадчивый голос.
На всеобщем, что уже хорошо. После идентификации, сразу, что еще лучше. Значит, говорят точно со мной.
– Они заподозрили, – я не пробую скрыть страх. – Следили за мной.
– Никак не выйдешь из образа, – мелодично смеется собеседница, имени которой я, в отличие от это самой Огрь, не знаю. – Мило. Мило… Доля суток – привести себя в порядок. Еще столько же на написание отчета. Внятного. Тебя учили быть логичной. Хорошо учили. Только дай мне повод увидеть, что я зря истратила на тебя ресурсы.
– Ы-ыыы, – снова потею. Или это лед мгновенно производится на спине, готовыми кубиками?
– Ты неплохо ее изображаешь, – рассмеялся все тот же голос.
Стало тихо. Или я гений и иду тропою героя к победе над врагом, или коварный враг методично точит тесак и пока что вешает мне на уши горячую лапшу-пятиминутку. Я принюхалась. Ни лапшой, ни дерьмом – а Билли о нем много раз говорил – не пахнет. Заложен нос? Нет, скорее заложен мозг. На три засова, ага.
Я отвернулась от зоны идентификации побрела туда, вроде бы знаю, куда. Пешим ходом двадцать минут и две локальные портации, если никто не помешает. Оттопав три коридора, я устала молчать и взялась бубнить на родном наречии так тихо, как мухи не жужжат.
– Мы смело в бой пойдем, пым-бым у-ёё-ё, – замяла я идеологические тонкости и перешла к главному, неизменному век за веком, – все мы как один – у-ёё… в борьбе за это.
Не знаю, что раньше у борцов шло под секретным кодом «это». Среднего рода, вонючее и всюду мерещится Билли, когда он в бой идет. По такой подсказке я точно угадаю ответ. Но – не хочу.
– Уё, у-ёё-о, – чуть громче пробубнила я.
Страшно хочется не идти, а бежать. Двадцать минут! Да меня раз сто проверят на маршруте. А люди в беге так плохи, что это не обсуждается. Саид мне как-то взялся рассказывать о спорте в универсуме. Имеется у них тут… олимпиада или вроде того. Расы разбиваются на подгруппы по живучести. И дальше многоборье, каждая раса присылает описание одного этапа, учтя слабости конкурентов и стремясь сделать для себя эту часть эстафеты ключевой в достижении успеха. Люди три цикла назад выбрали плаванье с препятствиями и «сделали» сафаров, которые с мокрым пером отстали ужасно, окончательно. Круши в следующем сезоне ввели метание дротиков. В их случае – с четырех рук плюс клювы, и люди не вошли в группу финалистов, зато сафары справились. Каждый год коварство нарастает, и этот его вариант все расы воспринимают на ура.
У старшей по живучести подгруппы еще веселее, говорят. Пыры долго держали первое место, затем дрюккели захватили лидерство. После мурвры воспитали шикарного бойца, ну уродился он такой – непобедимый. А недавно дрюккели его подловили на своем этапе.
Я чуть не споткнулась. Точно, вот откуда я помню грисхшей! Первый раз услышала о них от Саидки. Он сказал: по слухам, грисхши в минувшем сезоне подавали заявку на участие. Вроде бы они проделывают это десятый или даже двадцатый раз, но заявку блокируют дрюккели. Моей наивности хватает, чтобы подозревать: ненависть инсектов к грисхшам наполовину и не менее происходит из страха проиграть многоборье вообще навсегда. Хотя еще хуже вот что: грисхши, хрясы и камаррги, эти потянут по живучести на отдельную подгруппу. Тогда инсекты в общем мнении станут не самыми крутыми, их же не берут в тяжелую категорию по живучести, их улучшенные боевые рюклы не проходят туда по своей весьма условной природности.
Грисхшей инсекты давно и громогласно клеймят, как продукт генных опытов древних. А грисхши не умеют логично возражать, они сперва долго вчитываются в документы, затем пропадают невесть куда и в конце концов присылают ответ, дающий повод заподозрить их в слабоумии. Точно, Саидка делился, что давным-давно грисхшам прислали запрос о происхождении, а они в ответ отправили ком чешуйчатых сухих шкур. Ком хранится у дрюккелей, а сама заявка в блокировке «до выяснения». Вроде на коробке со шкурами нацарапано «мы» на дюжине наречий…
Так, первый портатор. Он должен метнуть на соседнюю планету. Если, конечно, это никого не насторожит. Меня бы насторожило. Хотя… стоп, не думать. Идти еще минут десять. Смогу опять уболтать местную крутую тетку? Разок – да, а дальше будет видно.
