— Мы должны что-то предпринять! — воскликнула мисс Горди по-английски. Толпа немедленно развернулась к ней. Она увидела лица людей. Роза и Мэтти принялись подгонять ее к более освещенным улицам, проталкиваясь между женщинами в черной одежде. Им вдогонку полетели камни. Один попал мисс Горди в голову. Они не ждали и не спорили, они не спасли арабку. Насилие остро ощущалось в этом раю. Напуганные и шокированные, англичанки полностью закрыли лица, закрыли уши, чтобы не слышать криков женщины, и поспешили назад к гавани, к дому, к запаху роз. Позади осталась безымянная трагедия несчастной женщины. Толпа уменьшалась вдали. Женские крики почти не доносились до их слуха. Люди начали расходиться по своим делам.
Когда они вернулись в изящный дом с мраморными колоннами, лицо мисс Горди было белым как мел.
— Мне следовало вмешаться. — На ее старой, хрупкой голове выступила кровь. Она знала, что они были бессильны что-либо предпринять. Роза ощутила, что в ней поднимается паника. Они отошли в сторону, как пришлось сделать Пьеру Монтану. «Я должна найти ребенка и забрать из этого опасного места». Внезапно она вскрикнула:
— Но где же синий крест?
Мисс Горди с трудом разжала трясущийся кулак, показав изящный крест.
Роза надела его на шею. Он оказался рядом со старым коптским крестом, спрятанным под египетской одеждой.
В доме только на кухне осторожно и неслышно ходили арабские слуги. Лампы не зажигали. Мистера и миссис Алебастер не было. Царила гробовая тишина. Женщины сразу как-то почувствовали свою инородность в этом месте, одиночество. Стряхнув это наваждение, женщины занялись каждая своим делом: Мэтти зажгла масляные лампы, Роза раздобыла драгоценной воды, промыла голову мисс Горди. Она увидела, как уязвима голова этой женщины. Снова накатила паника. Тут могло произойти все что угодно. Между хаосом и ними стояли только Алебастеры. «Я должна немедленно найти ребенка». Дверь с грохотом распахнулась, и один из их ангелов-хранителей ввалился в комнату и упал на пол.
— Где моя Венни?
— Мы не знаем. Мы ходили искать вас.
Мистер Алебастер нетвердой походкой направился к дивану и рухнул на него. Не глядя на женщин, он сказал:
— Есть здесь одна церковь Святого Марка. Вниз по улице, за турецкими банями. Сейчас она закрыта и в ней темно. Я стучал в ворота, стучал, но никто не вышел. Проходящий мимо копт сказал, что завтра с утра там будет служба.
Казалось, что мистер Алебастер пьян еще сильнее, чем обычно, если такое возможно. От нетерпения Роза даже закрыла глаза.
Из-за двери послышался крик муэдзина. Дверь снова хлопнула, когда миссис Алебастер ввалилась в дом, неся в руках гранаты, бананы и большие белые цветы.
— Вот ты где, Арчи, — сказала она с огромным облегчением. — Где ты был все это время?
Но мистер Алебастер, по всей видимости, заснул.
Они рассказали ей об эпизоде на базаре. Она сердито хрустнула суставами из-за того, что они подвергли себя опасности. Она осмотрела порез на голове мисс Горди и настояла, чтобы они использовали одну из ее лечебных трав.
— И зачем вы только пошли туда, если это так опасно?
Они посмотрели на мистера Алебастера, раскинувшегося на диване, и промолчали. Миссис Алебастер начала нежно поглаживать голову и плечи мисс Горди.
— Ох! — Мисс Горди этого не ожидала. — Благодарю. — Лицо у нее уже было не такое бледное.
— Есть одно арабское слово: масс, — заметила миссис Алебастер. — Оно означает нежное прикосновение. Как и наше слово массаж.
Ее ладони аккуратно массировали плечи мисс Горди, которая от удовольствия закрыла глаза. Роза вспомнила былые времена, когда Пьер нежно держал ее за руку и предлагал выйти за него замуж. Она тоже закрыла глаза.
Они рассказали миссис Алебастер, что нашли мужа Мэтти.
— Значит, это тот самый Корнелиус Браун! — удивилась она. — Он ваш муж?
Она хотела что-то добавить, но промолчала. Ее руки не прекращали гладить плечи мисс Горди.
— Мы знаем его, конечно, мы знаем его. Он один из местных английских торговцев. Мы все друг друга знаем! — Она удивленно посмотрела на Мэтти. — И вы просто возникли из прошлого, подошли и ударили его возле реки Нил в Египте? Вероятно, он был очень удивлен.
В дверь позвонили.
— Это Джордж! — прошептала Роза.
— Это Корни Браун, — возразил мистер Алебастер, который, как оказалось, вовсе не спал, а вглядывался в ночную тьму. Он открыл дверь. — Как поживаешь, Корни? Давно не виделись. Давай выпьем! — Потом, словно вспомнив, добавил: — Да у тебя синяк под глазом!
— Что есть, то есть! — согласился Корнелиус Браун. — Мне сказали, что у тебя живет моя жена.
— Твоя жена? Твоя жена без тебя не приехала бы сюда, Корни. Таков обычай, ты же знаешь. Выпей! Вообще-то я хочу с тобой поговорить о том, что здесь творится. В Каире сейчас все меняется. Пей.
Он держал в руке бутылку рома.
— Ты же знаешь, Арчи, сейчас я не пью! Рашид развивается, инша Аллах, но сначала мне нужно поговорить с женой!
Женщины прислушивались к этому разговору и удивлялись.
— Возможно, ты не расслышал, Арчи, — вмешалась миссис Алебастер. — Мэтти, по всей видимости, жена Корнелиуса или, — она бросила на Мэтти смущенный взгляд, — одна из них.
— Мэтти? — повторил мистер Алебастер. — Наша Мэтти? Ты хочешь сказать, что наша Мэтти — жена Корни? А другая как же?
— Так! — отозвалась Мэтти, выходя вперед. — У тебя еще одна жена, Корни? — И она рассмеялась. — Ты привезешь ее на Лудгейт-хилл? Твоя мать удивится! Только посмотри на свой глаз!
Мэтти встала, оперлась о мраморную колонну — ведь это был очень старый и красивый дом — и расхохоталась. Роза и мисс Горди, увидев, что Мэтти совершенно не расстроена, уставились на симпатичного загорелого англичанина с синяком под глазом. Казалось, что он одет в пижаму. Они тоже начали хохотать. Корнелиус Браун воспринял их поведение как истинный англичанин.
— Это справедливо, но я хотел бы поговорить с тобой, Мэтти, — наконец сказал он. — Да, я должен объясниться, но ты знала, что я не смогу вернуться, дезертировав с корабля. И ты должна рассказать мне, что здесь делаешь. У меня чуть сердце не остановилось.
— Объяснить? А с отцом ты объяснился?
— Надеюсь, этот старый хрыч уже давно гниет в могиле.
— Корнелиус Браун, как тебе не стыдно так говорить о родном отце!
— Мой папенька был мерзавцем и пьяницей, и ты это хорошо знаешь, Мэтти.
— Это правда, — кивнула Мэтти, отвечая на удивленные взгляды.
— Значит, он мертв?
— Он умер, жалея, что не увидел тебя перед смертью.
Казалось, это совершенно не произвело на него впечатления.
