Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
– Олька, ты? Господи, спаси и помилуй! Ты откуда взялась?
– Приехала, как видишь, – говорит Оля.
– Я так и знала! – возбужденно кричит Валентина, распахивая дверь и выскакивая на лестничную площадку как была, в трусиках и лифчике. – Я так и знала, что ты живая! Я так и сказала Юлии Викторовне, помяните мое слово, говорю, живая она, вернется, а то позвонила какая-то малахольная, имя еще какое-то не наше… Рита вроде, говорит… постойте, как это она сказала, не Оля, а Даша вроде! Да, Даша! «Ваша Даша, – говорит, – умерла, я не могла позвонить раньше, не могла найти телефона, выражаю соболезнования, вышлю ее вещички и деньги». Какая еще Даша? Я Викторовне сразу сказала, надо было послать эту… Риту подальше! А она схватилась за сердце и в обморок бряк! – Валентина размахивает руками в возбуждении, мощный бюст ее подпрыгивает, живот трясется. – Ну, я «Скорую»… Уже третий день в больнице!
Она отдает Оле ключ и, накинув красный в желтые лилии халат, заходит с ней в квартиру Старой Юли, продолжая рассказывать, что Юлия Викторовна слабая, конечно, но с другой стороны, разве ж такое можно выдержать?
– Она тебя каждый день ждала, вот, говорит, Олечка вернется… скоро уже вернется… Олечка деньги прислала…
– У тебя как с деньгами? – говорит деловито. – Есть? Ну, так дуй в больницу, занеси врачам, нянечкам… Знаешь, какие теперь больницы? Не от болезни, так с голодухи помрешь, а без денег никто на тебя и не посмотрит.
Через час примерно, когда Оля и Кирюша идут через двор, Валентина распахивает балконную дверь и истошно орет, свешиваясь через перила:
– Олька, вы куда? К Викторовне? Подождите, и я с вами! Оденусь только! А то ее точно удар хватит!
* * *
…Закончился сентябрь, наступил октябрь. Стоит прекрасная погода – бабье лето с ярко-синим небом, огненно-багряными кленами и каштанами и неторопливо проплывающими длинными тонкими белыми нитями паутины. Оля наконец успокоилась, не испытывает больше страха, живет себе потихоньку, никуда не торопится, наслаждается покоем. Гуляет с Кирюшей, ведет долгие беседы со Старой Юлей. Ходит на кладбище к маме, приносит ей цветы. Превратилась в куколку… завернулась в кокон и прекрасно себя чувствует. Иногда она вспоминает маму Марты, Таису Леонидовну… ей стыдно, она не знает, что делать…
Они с Кирюшей ходят на базар, покупают фрукты и всякие вкусные вещи и всерьез обсуждают покупку маленькой собачки, чтобы Бонику было веселее, или хомячка, или попугайчика, которого они назовут Киви, в честь того, другого Киви, о котором Оля рассказывает Кирюше… Как хорошо, думает Оля, что у меня есть деньги…
Мысли ее заняты маленьким существом, которое она носила под сердцем и которое требовательно заявляло о себе – толкалось ножками, хотело холодной воды с лимоном, морковки и пива.
– Мальчик! – сказала Старая Юля. – Раз пиво, значит – мальчик!
Оля испытывала непреодолимое желание налить пиво в большую прозрачную кружку, из которых пьют на улице мужики, сдуть пену и выпить взахлеб… утереться рукой и блаженно перевести дух.
– Ах, ты, пьянчужка! – говорит она существу внутри, поглаживая живот. – А не рано ли начинаешь? Ранний, как и твой папа. Только он стихи о любви писал, а ты сразу пиво… лучше давай я тебе музыку поставлю, что-нибудь радостное, например, «Маленькую ночную серенаду»!
Оля очень переменилась. Исчезла неуверенная в себе молодая женщина, не умеющая принимать решения. Она, как лягушка, сбросила лягушачью шкурку и превратилась в… принцессу! Хороша принцесса, думала она, рассматривая себя в зеркале… темные пятна на щеках, припухлый рот, морщинки вокруг глаз… и глаза, сияющие мягким светом, в которых больше не было страха.
Она с удовольствием окунулась в домашние хлопоты – встает первая, готовит завтрак, и потом они со Старой Юлей долго сидят за столом и не торопясь беседуют. Старая Юля уже дома, бледная и слабая, но быстро поправляется. Она уже выходит из дома и радуется, как ребенок, Олиным подаркам: розовой блузочке с жемчужными пуговичками и черной длинной юбке плиссе, которые они купили вместе с Кирюшей в каком-то немыслимо дорогом бутичке, и рвется на кухню печь свое фирменное печенье.
Они почти каждый день ходят в парк неподалеку от дома. Идут медленно – Старая Юля еще слаба, задыхается и поминутно хватается за сердце. В парке садятся на любимую скамейку около большой круглой клумбы с яркими астрами и георгинами. Дни стоят легкие, теплые, задумчиво-безветренные… осень чувствуется в резкой светотени, поздней непросыхающей росе на еще зеленой траве, в запахе сырости, грибов и сухих листьев, в неярком мягком солнце.
В тот день все было как всегда. Кирюша возился в песке, Боник дремал на солнышке рядом. Оля испытывала удивительное чувство покоя, безмятежного и радостного ожидания… А Старая Юля говорила, говорила… Оля рассеянно слушала бесконечные ее истории о жизни, покойном муже, соседях, передачах по телевизору и гороскопах…
– Вот, Олечка, ты не веришь, – сказала Старая Юля, – а в последнем гороскопе, индийском, говорится, что… – Она покопалась в ридикюле и вытащила неровно отрезанный кусочек газеты и очки со сломанной дужкой. – Вот, послушай. Водолей откроет сердце новому чувству – никуда не денешься от любви! – Она читает старательно и неторопливо. – Водолея ожидают замечательные перемены и встречи!
Старая Юля, будучи очень деликатным человеком, не расспрашивала Олю об отце ребенка, но в глубине души сочинила романтическую историю и, умирая от любопытства, обиняками подталкивала Олю к откровенности. Вот и сейчас, читая ей предсказания индийского гороскопа, она втайне намекала на возможную встречу с любимым человеком.
«Может, они поссорились, – думала она, – в молодости люди склонны к необдуманным поступкам, и теперь не знают, как помириться!»
Оля сидит, закрыв глаза и подставив лицо нежаркому осеннему солнцу, некрасивая, в темных пятнах на лице, с отекшими ногами. На лице ее блуждает улыбка, а мысли далеко-далеко – в самом прекрасном июне ее жизни.
– Я всегда вырезаю гороскопы, и твой, и Кирюшин! У меня их целая папка, – говорит Старая Юля, – я тебе непременно почитаю!
Оля с улыбкой смотрит на Старую Юлю, являющую собой довольно нелепую фигуру в длинном платье с кружевным воротничком, в соломенной шляпке с голубым бантом, со слегка некоординированными движениями тонких, прозрачных, как крылья стрекозы, ручек, и кротким взглядом близоруких глаз поверх очков. И вспоминает луг, дачу, лесной родник… перебирает свои воспоминания… вот они с Глебом за столом на веранде, горит свеча, вьются ночные бабочки… кричит птица на лугу… Цезарь шумно вздыхает во сне и дергает лапами – бежит за кем-то. Пучки трав – чабреца, материнки, мяты, собранные ею и развешанные на веранде, источают тонкий аромат… небо полно звезд…
…А вот она с собаками у родника, летают синие стрекозы, журчит струя, с незапамятных времен льющаяся в полусгнивший деревянный желоб… небольшой зверек пробирается на водопой – шевельнулись верхушки трав. Цезарь поднял одно ухо, а Дэзи вскочила и рванулась в кусты на разведку…
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
