Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
Что к дому, что к забору… пирожки носила… на покосы бегала с молочком… нашие-то только усмехалися. Анелька, которая на Михася сама поглядывала с интересом, и после выяснилося, что ответным, злилась да шипела змеюкою… и всем-то весело было.
Пока бабка не слегла.
Да так, что мало до смерти осталося.
И спина ей болела, и в грудях кололо, и помирала она так долго… вновь же хозяйствие на плечи мои легло, некогда стало за Михасем бегать… а еще за бабку перепужалася…
Нет, ныне-то я разумею, с чего она так.
И согласная.
Да только больше не поддамся. Ровнехонько сердце в грудях бабкиных бухает. И пульсу считаю, и лоб щупаю: немашечки жару. А значит, притворяется моя Ефросинья Аникеевна.
– По всему, ей очень хотелось выдать вас замуж. – Люциана Береславовна отерла руки белым полотенчиком, которое повесила на спинку стула. – И не просто сбыть, так сказать, с рук, но устроить вашу жизнь наилучшим образом.
Из шкатулки появился белый мелок.
И красный.
Черный, обернутый куском холстины.
– Полагаю, она весьма честолюбива. Сама явно происхождения простого, но вы-то княгиня, если по отцу… и, с ее точки зрения, заслуживаете равного по положению мужа. Это обстоятельство и стало… точкой преткновения.
Кисти, перехваченные ленточкою.
И склянки с красками.
Алая. По первости я решила, что ее из крови варют, до того цвет был… кровяный, а после поняла – этаким глупством Люциана Береславовна заниматься не станет. Как ей белы ручки кровию пачкать?
Да и на всех студиозусов крови не наберешься.
Нет, краску делали из камней, каковые сперва кололи меленько, а после растирали в порошок. Мешали с желчью и маслом, и травами, и еще всякою всячиной.
– Ваш избранник был ей симпатичен, но… честолюбие… от честолюбия не так просто избавиться. А тут рядом и жених ваш… официальный маячит.
Плошечки крохотные, с наперсток.
Ложечки деревянные, коими краску перекладвать надобно.
Ножик.
Мотки нитей мерных с узелочками.
Много всякого сокрыто было в шкатулке заветной.
– И, полагаю, не отпускала ее, – пальцы Люцианы Береславовны легли на бабкин лоб, – мысль о том, что было бы неплохо, если бы вы все же вышли замуж не столько по любви, сколько по разуму, за человека знатного, состоятельного, способного обеспечить вам достойный уровень жизни.
Бабка моргнула.
И уголок рта дернулся.
– И что вам самое место – в столице… а то и в тереме царском, – меж тем продолжила Люциана Береславовна. – Вы ведь имели честь царице представленной быть, более того, награду из рук ее получали… и разве ж плохого она желала?
Бабка внове глаза прикрыла.
От хорошо лежит.
Красиво.
Прям хоть отпевай.
– Думаю, что мысли эти она высказывала… нет, не прямо… и своим, как ей казалось, людям… там обмолвилась, сям вздохнула… для того, кто умеет слушать, и того довольно.
Бабка издала протяжный звук, не то хрип, не то стон.
А может, в животе заурчала.
Кто знает, чем ее кормили-то… небось боярыне обыкновенную еду принимать негоже, тем паче царской теще, а с непривычной, с консомей, и кишки закрутить может. Ничего, есть у меня кора жостеру, зело хорошая при желудочных хворях. Так организму почистить, прополоще, что разом всякая болезня и выйдет.
– Осталось немного… – Люциана Береславовна столик подвинула и попросила: – Не затруднит ли вас, Зослава, ковер убрать? Нужна поверхность плоская и ровная.
Коверу я скатала.
Отчего ж не помочь хорошему человеку, ежель оный человек для тебя старается? Ковер был тонюсеньким, я ажно подивилася, этакий на стену вешать, а коль ногами, то и протоптать недалече.
Пол был и вправду гладенький.
Ажно лоснился, что зеркало.
Я не удержалася, потрогала… вот диво! А ни пылиночки! Уж я-то в хате мету-выметаю, вышкребаю, кажную седмицу на коленях ползаю, древо чищу добела, а все одно не выходит, чтоб этак гладенько да чистенько.
Про пылюку и молчу.
– У дворни глаз наметанный, особенно если в дворню попадает человек неслучайный, – продолжала Люциана Береславовна голосом спокойным, будто не о бабке моей говорила, а лекцию читывать изволила. – Когда хочешь приглядеть за интересным человеком, то проще нет, чем подослать в дворню своего соглядатая…
Я только кивнула, хотя ж сама подивилась.
За бабкою моею приглядывать?
На кой сие надобно?
И чего с ней приглядеть можно-то? Как хозяйствие ведет? Тайна то невеликая, а то и вовсе не тайна даже… сколько простынев в кладовой? Иль где головы сахарные держит? Что за траву в варения сыплет? Это я б и сама подглядела.
На будущее.
– Вы, Зослава, себя недооцениваете. – Люциана Береславовна пол оглядела и, рученьку вытянув, махнула над ним. Пальцы еще хитро скрутила.
Слово прошептала, а какое – я не ведаю.
Только пол еще ярче заблестел, будто только-только отмытый.
Я ажно рот открыла.
– Бытовая магия, – просто сказала Люциана Береславовна. И второю рученькою махнула. Уж тут-то я во все очи глядела-выглядывала, а все одно не поняла, как оно вышло, что воздух сделался свеж и морозлив. Магия, значится.
Бытовая.
Такой нас не учат… отчего? Небось пользы от нее всяк больше, нежели от огневиков. Что огневик? Сковородку чугунную нагреть, и то, чую, блинов на ем не напечешь, а пирогов – тем паче… правда, и нежить, если подумать, штопкою не зело впечатленная будет.
Вздохнула…
…а хорошо было б… рученькою махнул, словцо сказал какое, и простыни грязные сами в корыто нырнули… сказал другое – вынырнули белы-белехоньки. Ни тебе терти не надобно, ни мять, ни крутить… еще словечко, чтоб одежа вывалялася да гладенькою стала…
Спросить?
Мнится, ведает Люциана Береславовна этакие хитрости.
…да если и не ведает, то с полом-то вышло! Не то что я, задницею кверху и с поскребушкою…
– После покажу несколько… приемов, – смилостивилася Люциана Береславовна и пальчиками щелкнула перед носом моим. – А теперь будьте любезны сосредоточиться на более насущной проблеме. Ваша родственница… итак, ее желание выдать вас замуж с выгодой, да и собственные, полагаю, тайные чаяния стали неплохой основой для внушения. Всего-то и нужно было сделать, чтобы желание это несколько… возросло.
Бабка уже двумя глазами моргала, рот разевала, да ни словечка сказать способная не была.
Лежала рыбиною.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
