– Ты пророчишь мне смерть? – Харальд нахмурился. – Я умирать не собираюсь!
– Никто в этом мире не собирается умирать. – Краснолицый маг потер руки и мягко улыбнулся. – Но все это делают. Рано или поздно. Ты погибнешь скоро, это я знаю. Ты выглядишь слишком изношенным, даже не столько телесно, сколько внутренне. Не пройдет и нескольких лет, как ты либо сам себя убьешь, либо тебя погубят твои магические знания – не правильно исполненное заклинание, например.
– Это очень похоже на правду, – сказал Харальд тихо. – Я уже очень давно не чувствую себя живым. А вот почему – никак не могу понять.
– Путь мага не так прост, как думают многие, – покачал головой Свенельд, внимательно глядя на собеседника. – Пытаясь идти по нему, ты от многого должен отказываться, и магия уродует почти всех, кто рискует с ней связываться.
– Уродует? – переспросил Харальд.
– Да, – махнул здоровенной лапищей Свенельд. – Почти все, кто сумел добиться статуса Владетеля, сломаны как люди. Ты же сам видел: один дрожит от страха в своем подземелье, другой полон безумных идей, третий, которого ты не знаешь, мечтает живьем перенестись в мир ангелов. Ненормальные. Изуродованные Они не способны получать удовольствие от жизни, спокойно воспринимать ее. Не все из магов таковы, но большинство. Но с тобой дело обстоит еще хуже. Ты, насколько я понимаю, был готов к излому с самого начала.
– Но почему так? – Харальд вцепился в стол с такой силой, что дерево затрещало. – Я всего лишь желал многое узнать, хотел стать магом, настоящим!
– Вот оно, то, что уродует, – хотел. Желание, особенно сильное, приводит для мага только к неприятностям, в особенности если маг является Владетелем. Олав хотел всего лишь безопасности – и он поплатился. Хельга желала власти над мужчинами – она бесславно погибла. Иссахар мечтал доказать всем, что он нормален, для чего распускал байки на тему «магия – только для уродов» – и что с ним сейчас? Подумай об их печальной судьбе, ведь твоя грозит стать еще печальней...
– Я не боюсь смерти! – бросил Харальд презрительно. – И перестань каркать!
– Я вынужден. – Свенельд посмотрел куда-то в сторону и резко сменил тон. – Пожалуй, нам надо что-нибудь взять, а то неудобно сидеть за пустым столом.
Харальд молча ждал, пока собеседник подзывал хозяина и о чем-то с ним договаривался. Принесли жаркое, вино в высоком кувшине.
– Откуда оно здесь? – поразился Харальд, распробовав, каким напитком их потчуют.
– О, в «Олене» есть многое, за что я его и люблю. Исав, хозяин сего заведения, ухитряется доставать все, что душе угодно, – ответил Свенельд, увлеченно вгрызаясь в мясо. Ел он с таким аппетитом, что Харальд не смог не присоединиться.
За жарким последовала грибная запеканка, за ней рыба, за рыбой еще что-то, и возобновить разговор маги смогли, лишь когда за окнами стемнело и над столами поплыл смолистый запах горящих факелов. Народу в «Олене» не прибавилось, что Свенельд объяснил высокими ценами.
– Это не кабак для наемников и прочей швали, – сказал он, ехидно улыбаясь. Харальд промолчал.
Заговорил он лишь после второго кувшина вина, когда горький осадок, оставшийся от накопившихся за день эмоций, немного смягчился.
– В чем же причина того, что мы все ломаемся? – задал он вопрос.
Благодушное после обильной трапезы лицо Свенельда приняло задумчивый вид:
– Как ты понимаешь, ничего нельзя сказать точно, и тут даже боги, если соизволят ответить на твой вопрос, немногим посодействуют. Я могу лишь выдвигать версии.
– Да, я понимаю.
– Наша магия, – голос краснолицего Владетеля вдруг стал до тошноты занудливым, – то есть человеческая, большей частью основана на обращениях к четырем стихиям, суть мироздания составляющим. Это любому колдуну-недоучке ясно. Маг, творя заклинания, обращается к стихиям и сам потихоньку становится стихией.
– Как? – Харальд скептически хмыкнул.
– Он обретает способности причинять те же разрушения, что и природа, и теми же самыми способами – сжигать, топить, обрушивать, сдувать. – Свенельд был серьезен, словно на похоронах. – Только его разрушительная сила гораздо больше, чем у стихий в естественном, если можно сказать, состоянии. Даже «уплотнившийся» огневик или водянец не в силах сотворить столько, сколько один-единственный средней руки волшебник.
– Но ведь магия способна и созидать! – Харальд ощущал насущную необходимость возразить, сказать что-либо против той неумолимой логики, что обрушивал на него обладатель могучего тела и темных проницательных глаз.
– Ты прав, – подтвердил Свенельд. – Но созидательных заклинаний в сотни раз меньше, чем разрушительных, да и используются они очень редко. Зачем мы вызываем обитателей иных миров? В основном затем, чтобы натравить их друг на друга!
– Ладно-ладно, убедил, – поспешно поднял ладони Харальд.
– Но ведь стихия в нормальном ее состоянии не имеет желаний. Она ничего не хочет! – Свенельд воздел похожий на сосиску указательный палец и назидательно потряс им. – Пожар не выбирает, какой дом ему спалить, а какой оставить, землетрясение разрушит все замки на обширной территории, не деля их на своих и чужих! В отличие от людей, ставших стихией! Они-то от желаний не отреклись. И сама сущность той силы, которой овладели маги, вступает в противоречие с простыми человеческими чаяниями, которых большинство из них не чуждо. В результате – невидимый другим излом.
– А ты сам? – поинтересовался Харальд. – Избежал этого?
– Да, – одутловатое лицо расцвело шаловливой улыбкой. – Так уж получилось. У меня почти нет желаний, по крайней мере сильных, охватывающих все существо. Мои потребности очень малы, и только в связи с этим я протянул столь долго в качестве Владетеля.
– А в чем причина того, что ты пророчишь мне столь нехорошую будущность? Даже хуже, чем у, прочих? – Задать вопрос оказалось нелегко. Харальд выдернул его из себя, как стрелу из раны.
– Она в том, – произнес Свенельд торжественно, – что для удовлетворения своей страсти ты воспользовался вещью, совершенно неподходящей для человека.
Сумка с книгой, лежащая на табурете рядом с Харальдом, шевельнулась, и ему послышалось тонкое, но очень ядовитое шипение. С некоторым усилием преодолел он искушение схватить подарок богов и бежать отсюда.
– Вот, смотри, что она уже с тобой сделала! – от краснолицего мага не укрылись эмоции собеседника. – И дальше будет только хуже.
– Ты думаешь? – Харальд обнаружил, что дышит, как загнанная лошадь, а по лицу крупными холодными каплями стекает пот.
– Несомненно. – В голосе Свенельда вдруг появилась неуверенность. – У меня есть, способ, с помощью которого я могу... узнавать о подобных вещах. Но если ты сможешь показать мне это, то я смогу сказать больше.
Произнесено все это было очень мягко, но Харальд мгновенно напрягся, словно ему, родовитому, предложили поработать на скотном дворе.
