– Да, – промямлила я, – но…
А что – но? Что я могла добавить? Что я не уверена, что идея завести ребенка одной – здравая? Что мне тревожно и за Катрин, и за будущего ребенка? Я почти удивилась, осознав, до какой степени привержена традициям. А ведь у меня перед глазами были Никола и Ной – яркий пример нетрадиционной, но все же функциональной семьи! Я хотела поделиться этим соображением с Катрин, но тут вмешался Никола:
– Это ты посмотрела на днях какой-нибудь фильм или сериал? Типа – героиня родила ребенка одна, это и натолкнуло тебя на мысль?
Он высказался мужественно и совершенно здраво: скорее всего, он был прав, что незамедлительно подтвердила реакция Катрин – она оскорбилась и одновременно растерялась.
– Ничего подобного! – крикнула она, сорвавшись на визг. – И потом, я спрашивала Ноя, понравится ли ему, если у него будет маленький кузен, и он сказал, что это было бы обалденно, и еще, что я буду суперской матерью.
– Ною восемь лет, – напомнил Никола.
– Не трогай Ноя, – одернула его я. – Это мой эталон в области психологии.
– Как бы то ни было, – не унималась Катрин, – все решено. Я не передумаю. Карьера у меня все равно не клеится, верно?
– Постой, – сказал Максим. – Если бы твоя карьера задалась, ты отложила бы проект с ребенком?
– Ну… да. По крайней мере, на пару лет, я думаю.
– Не надо тебе ребенка.
Я нащупала под скатертью руку Никола, чтобы не чувствовать себя одиноко перед бурей, которая грозила обрушиться на Максима с минуты на минуту. Но Катрин лишь прочистила горло и спросила Максима: «Что-что?» Она явно хотела сказать: «Как ты смеешь?», но в ее тоне слышалось и еще кое-что – ей было любопытно.
– Это не мое дело, – сказал Максим, – но мне кажется, что ребенка надо рожать, если хочешь этого всем своим существом. А ты вписываешь создание маленького человека в свой карьерный план! Это бессмысленно.
– А ты знаешь, сколько мужчин и женщин поступают именно так? – спросила я. Это была трусость: я хотела снискать милость Катрин на случай, если буря все же разбушуется.
– Тысячи, – ответил Максим, – я знаю. Но не такие, как ты, Катрин. Ты цельная, ты вся на поверхности. Такие рожают ребенка, потому что яичники лопаются, потому что он им ночами снится… а не для того, чтобы отвлечься… Если бы ты действительно хотела ребенка, ты бы его родила, даже пригласи тебя на роль Майк Ли. – Они с Катрин часто говорили о своей общей страсти к этому британскому режиссеру.
– Ну, знаешь, все-таки, – сказал Никола.
– Да уж, – поддержала его я.
– О’кей, – кивнул Максим, – я, пожалуй, хватил через край. Если тебя пригласит Майк Ли, продай отца и мать, но соглашайся. Но ты понимаешь, что я хочу сказать, правда?
– Я прекрасно понимаю, – ответила Катрин. – А вот ты, я думаю, не можешь понять, что такое быть почти тридцатипятилетней женщиной, у которой нет друга и нет никаких перспектив и которая каждый вечер, ложась спать, говорит себе: если так будет продолжаться, то я останусь к сорока пяти совсем, черт побери, одна и тогда уж будет действительно слишком поздно.
Максим долго смотрел на нее, переваривая сказанное.
– Об этом я не подумал, – признал он наконец и сокрушенно улыбнулся: – Извини.
Катрин, которую шесть лет совместной жизни с золотым медалистом по упрямству приучили к куда более жарким стычкам, оторопела.
– Как это? – спросила она, где-то даже разочарованная.
– Да, – подхватил Никола, – как это? Я думал, ты меня поддержишь, я против…
Катрин повернулась к нему:
– Нико… пожалуйста… не начинай, а?
И золотой медалист по упрямству, тоже пораженный искренностью доводов Катрин, смирился и, обняв ее за плечи, сказал бесконечно устало, но ласково:
– Ладно, Кэт. Ладно. Если ты этого хочешь, если ты этого правда-правда хочешь, мы с тобой. Ага?
– Ну да, – подтвердила я.
– Правда? – спросила Катрин, глядя на нас. Глаза ее были полны слез.
– Ты же еще как была со мной, когда мать Ноя ушла. И потом… нас самыми абсурдными планами не испугать.
– Да, не испугать, – повторила Катрин.
Я подняла свой стакан в знак одобрения. Никола и Катрин тоже подняли свои, за ними и Максим. Я была слегка ошарашена: как это мы перешли от полнейшего сомнения к внезапному приятию этого несуразного плана? Максим улыбался, тоже удивленный, а Никола ласково поглаживал спину своей кузины. Я посмотрела ей в глаза, и мы чокнулись. Я гордилась моей подругой: у нее хватило мужества сказать вслух слова, которые так часто не решаются произнести одинокие женщины нашего возраста: «мне страшно» и «я больше не верю» – но при этом не выглядеть несчастной и тем более побежденной. «В полку старых дев прибыло», – сказала я, подмигнув ей. Она встала, перегнувшись через стол, ухватила меня за голову и звонко чмокнула в лоб, отчего я рассмеялась, как девчонка.
– Извините! – крикнула Катрин официанту. – Мы хотим большую паэлью по-валенсийски. И еще vino! Grazie!
Никола с Максимом переглянулись, смеясь и обескураженно потирая лица.
– Так ты пойдешь со мной в клинику? – спросила меня Катрин.
– Конечно…
– Мы будем похожи на двух лесбиянок, которые хотят завести ребенка!
Она была в таком восторге, что я воздержалась от холодного душа и крикнула «йе-е-ее!», подняв сжатые кулаки в знак своего энтузиазма, будто походить на лесбиянку, желающую зачать ребенка со своей партнершей, было пределом моих мечтаний. «Почему бы нет?» – решила я.
– А это неплохой сюжет для новеллы, – смеясь, сказал мне Максим.
– Да! Да! – подхватила Катрин. – Ты напишешь много-много новелл, это будет как бы хроника моего проекта.
– Тебе бы это понравилось, а?
– Да! – повторила моя подруга, хлопая в ладоши. – Мы назовем это «Хроники Катрин». А потом, если получится, можно будет выложить в Интернет, или сделать телесериал, или…
– Кэт, – перебил ее Никола. – Мы уже ратифицировали один провальный проект. Думаю, на сегодня хватит.
– Ладно. Хорошо. Ладно.
– И потом, замечу в скобках, ты не могла бы просто сказать нам: «Я хочу родить ребенка», а не тянуть резину… – он посмотрел на часы, – сорок минут?
– Могла бы, – согласилась Катрин. – Но разве тогда было бы так весело?
Мы вышли из клуба несколько часов спустя, раздутые, как бурдюки, и изрядно пьяные, смеясь и придумывая имена для будущего ребенка. Максим остался со своими друзьями-поэтами, поцеловав меня на прощание долгим поцелуем и пообещав позвонить завтра. «Ты видишь, что я не влипла?» – сказала я Катрин. Она не ответила, продолжая с удовольствием выкрикивать имена в вечерний сумрак.
