– И еще ты хотела быть свободной, – вставила я.
– Конечно, я хотела быть свободной! – воскликнула Лиза, и на ее щеках выступили красные пятна. – Но не от тебя. Ни в коем случае не от тебя. Я тебя люблю…
Я покачала головой:
– Ты получила свою свободу, Лиза. А нам с Дэнни достался пожизненный приговор пребывать в доме, полном лжи.
Мои слова как-то впечатлили ее.
– Райли, называй меня Джейд, – попросила она, кажется, пропустив мимо ушей все, что я сказала. – Пожалуйста. Тебе нужно называть меня Джейд, – повторила она так, словно делала мне выговор.
И тут меня ударила мысль: она могла сколько угодно твердить, что любит меня, но действия ее говорили обратное! И так было всегда. Внезапно мне захотелось выбраться из этой тесной гримерки. Здесь было мне слишком больно.
И прежде чем Лиза успела сказать еще что-нибудь, я бросилась к двери и вылетела в коридор. Пробежав череду пустых помещений темного клуба, я толкнула двойные двери и, хватая ртом теплый летний воздух, выскочила на тротуар. До машины я бежала, громко топая, словно хотела отпугнуть Лизу, которая, как мне казалось, должна была броситься за мной вдогонку.
К тому моменту, как я добралась до машины, я уже выбилась из сил. Прислонившись к дверце, я обернулась посмотреть, не бежит ли и в самом деле Лиза за мной. Нет. За мной никто не бежал.
А жаль, подумала я, мне бы хотелось, чтобы она попыталась меня остановить.
54
Джейд
Свернувшись калачиком в кресле, Джейд наблюдала за Силией, которая расхаживала по спальне из угла в угол. Когда она вернулась в отель и все рассказала подруге, та обняла ее и дала вволю выплакаться. Но сейчас Силия пыталась определить план их дальнейших действий. А Джейд все еще вела разговор с Райли, мысленный разговор, наполненный нежностью, прощением и пониманием. Она понимала, что, не желая того, обидела Райли. А между тем ее дочь была последним человеком в мире, которого бы она хотела обидеть.
– Что ж, первым делом мы должны отменить поездку в Нью-Берн, – подвела итог Силия своим размышлениям. – Другого выхода нет, хоть на нас и обрушится шквал газетных упреков.
– Нет, – возразила ей Джейд.
Прекратив расхаживать, Силия внутренне напряглась.
– Как это «нет»?
– Какой в этом смысл, Силия? Дэнни меня ненавидит, и у него есть друзья в полиции. Он знает наше расписание. Знает, где все наши остановки. И даже если мы отменим весь оставшийся тур, он сумеет меня найти. – Джейд поскребла ногтем пятнышко на подлокотнике кресла. – Для меня все кончено.
Силия села на полу возле кровати.
– Не ты одна пострадаешь. И я тоже. А также Шейн и Трэвис. Не говоря о наших детях.
Что ж… Силия была права. Много лет назад Джейд с отцовской помощью уберегла себя и свою семью от затянувшегося судебного процесса и мучительной публичной огласки. И сейчас ей тем более не хотелось, чтобы ее нынешней семье угрожало что-то подобное. Но вряд ли им удастся этого избежать.
– Я знаю, – промолвила она едва слышно. – Я очень сожалею, но, боюсь, вся эта ситуация только ухудшит состояние дел в нашей группе.
– Это убьет нашу группу.
Джейд поежилась. Обычно Силия проявляла к ней сочувствие и поддерживала всеми силами. Но сейчас она злилась, и винить ее за это она не могла.
– Я знаю, что это будет ужасно для Алекса и Зои. – Ее голос сорвался, однако она продолжила говорить: – Просто у нас нет выхода.
Как она сможет когда-нибудь объяснить все это детям? И что будет, если ее посадят в тюрьму в Виргинии, за тысячи миль от их дома?
Трясущимися руками она вытирала слезы.
– Я все-таки думаю, что выход должен найтись, – возразила ей Силия.
– Райли очень страдает из-за того, что я ее оставила, – сказала Джейд. Последние минуты разговора с дочерью терзали ей сердце. «Я почувствовала себя брошенной»… – Она не понимает, почему я ее бросила.
– Ты не сказала ей правды?
Джейд покачала головой.
– Нет, конечно. – Ну как может Силия об этом спрашивать?
– Если бы ты ей сказала, то, возможно, все было бы по-другому! – воскликнула Силия. – Возможно, она бы тебя поняла. И не обиделась бы. А сейчас она осталась с разбитой душой, и это, как ни крути, только ухудшает наши дела.
– Разве может быть хуже того, что есть?
Силия не ответила. Закусив нижнюю губу, она погладила рукой покрывало. Что она могла сказать? Ситуация была из рук вон никудышная…
– Я должна попытаться поговорить с ней еще раз, – убежденно сказала Джейд. – Завтра же. Я не могу позволить, чтобы наша встреча закончилась так, как вчера!
– Ты знаешь, где она живет? – удивленно спросила Силия.
– У меня есть ее адрес в телефоне, в записной книжке.
Силия бросила на нее недоуменный взгляд.
– Я не надеялась, что им воспользуюсь, – вздохнула Джейд.
Некоторое время Силия молча смотрела на нее, затем подошла к окну и уставилась взглядом в темноту. Было почти два часа ночи. Чапэл-Хилл спал. В соседнем номере Шейн и Трэвис пребывали в блаженном неведении, что завтра утром их жизнь необратимо изменится.
– Мы должны сказать ребятам, – пробормотала Джейд.
Не ответив ей, Силия подошла к комоду, вытащила из него свой рюкзак и прошагала из спальни в гостиную. «Неужели она собирается прямо сейчас рассказать все Шейну и Трэвису?» – с тревогой подумала Джейд. Несколько минут она, не двигаясь, прислушивалась к шагам Силии в гостиной – та выдвинула и задвинула какие-то ящики и потом проследовала к выходу из номера. Дверь открылась и тут же закрылась. Затаив дыхание, Джейд слушала, как удаляются по коридору шаги, и когда они совершенно стихли, с облегчением выдохнула. Силия пока еще не собиралась ничего рассказывать Шейну и Трэвису. Она ее хорошо знала. Ей просто нужно было побыть одной и подумать. Ей нужно было время, чтобы осознать тот факт, к которому сама она, Джейд, уже пришла, – все кончено.
55
Райли
После трех недель, проведенных вдали от дома, в своей собственной квартире я почувствовала себя чужой. Войдя, я убавила мощность кондиционера и заправила постель, выполняя все действия на автопилоте, стараясь не думать о разговоре с Лизой. Мне нужно было хоть что-нибудь съесть, но в кладовой у меня не было никакой еды, а в холодильнике все продукты, которые там оставались, почему-то приобрели неприятный запах. Я заварила чашечку ромашкового чая в микроволновке, но забыла ее оттуда забрать – легла на диван и, уставившись на темный потолок, стала думать о Лизе. Я все время представляла ее лицо. Бледные голубые глаза. Строгие черты. Линии морщин поперек лба, особенно отчетливо проявившихся тогда, когда она увидела, как я на нее разозлилась. Каких бы чувств я ни ожидала от себя и от нее, но уж никак не думала, что разозлюсь на нее. Для меня это было полной неожиданностью. Почему так случилось? Ведь я знала, что она живет сценой. Но, как известно, знать и наблюдать – не одно и то же. Наблюдая ее насыщенную, активную жизнь, я только усилила в себе текущую пустоту моего собственного существования. Едва ли это была ее вина, и я очень сожалела, что повела себя как упрямый подросток, оттолкнула ее от себя. Или во мне сидел страх, что она может меня оттолкнуть, и я сделала это первой, чтобы не быть второй раз брошенной ею?
