Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
– Не знаю… – вздохнула амазонка. – Пока остаюсь.
– А как же Стир?! – Похоже, Эомай искренне волновался за своего приятеля, не смогшего принять участие в походе из‑за недуга, внезапно сразившего поэта в Александрии (поговаривали даже, что его отравили).
– А что Стир? – пожала Орландина плечами. – Пусть приезжает! В Империи поэтов завались, а тут почитай что и нет, так что будет пользоваться успехом…
– Ну, это ты хватила! – крякнул Вареникс, отхлебнул медовухи и вытер тыльной стороной ладони губы. – Поэты, положим, найдутся – хоть Боян, хоть, скажем, Бус Кресень…
Девушка вздохнула.
Плутон побери!
Сейчас она мирно сидит во дворце киевских государей и провожает Эомая домой, а всего семь дней назад…
Честно говоря, она опомнилась толком, лишь когда ее родной легион втянулся в город, а Эомай, подъехав к ней, спрыгнул с седла и заключил в объятия – аж ребра под кольчугой хрустнули.
А потом осторожно извлек из поясной сумки и протянул ей что‑то…
Машинально взяла знакомый медальон и тут кое‑что сообразила.
– А почему… – забыв о гремевшей за стенами битве, кинулась она к Эомаю. – Что с сестрой?!
– С Ландой все хорошо, только она не может приехать, – почему‑то смутился воин.
– Орланда скоро подарит супругу дитя, а тебе – племянника или племянницу, – пояснил подошедший Потифар. – Тебе придется ее заменить в ритуале.
Тем временем худосочный старикашка стоял возле многолучевой, начертанной на истоптанной земле звезды, демонстративно не глядя на бледную как смерть Файервинд, и изучал работу магички.
– Недурно, – презрительно поджав губы, признал Мар‑Гаддон. – Узнаю штучки старой Азимус! Правда, шестой и двенадцатый лучи замкнуть следовало знаком Зхро, а ты зачем‑то Мост Иштар воткнула…
– Не время болтать, – сурово прикрикнул первый министр Империи. – Приступаем немедленно.
Из скромной заплечной котомки он извлек, Орландина даже не поверила, священный жезл бога Луны и Мудрости – сокровище, хранящееся под семью замками в александрийском храме Тота.
Старик ти‑уд, презрительно посмотрев сначала на жреца (видели, мол, мы такие игрушки), а затем на Файервинд (гляди, и мы не лыком шиты), вытащил из‑за пазухи серый кристалл.
– Глаз Темного! – пробормотала чародейка, ошалело вращая глазами.
– Не отвлекайся… ученица, – пожал плечами Мар‑Гаддон.
Она покрепче перехватила посох.
Подошедший Вареникс вынул из ножен меч. Грубой ковки, из почти черного железа, с рукоятью, вырезанной из какой‑то окаменевшей кости.
– Надо же! – непритворно изумился Мар‑Гаддон. – А я думал, Мечей Сварога уже не осталось!
– Не дождетесь, – рассмеялся леший. – Ладно, тут, я вижу, уже работа сделана. Давайте, братья… и сестры, – кивок в сторону Орландины и Файервинд, – становитесь.
– Как? – переспросила магичка.
– Становимся Рукой Бога, дура! – рассердился не на шутку ти‑уд. – Мало я тебя порол!
Они стали внутри звезды – четверо рядом, а пятая, Орландина, немного в стороне – четыре пальца и большой.
Потифар поднял жезл Тота и направил его в сторону Золотых ворот. Камень в руках Мар‑Гаддона внезапно вспыхнул иссиня‑бирюзовым блеском. Посох Файервинд в ответ издал глухое низкое гудение. И чистым звоном отозвался древний меч лешего. А Дивьи Ключи в ладонях Орландины вдруг засияли как осколки солнца.
Издалека донеслись громкие крики стоявших на стенах киевлян, и, вторя им, заревели и завыли навьи. Но не так, как раньше. Сейчас впервые в их голосах чувствовалось нечто живое. А именно страх. Нет не так – СТРАХ!
Из круга вырвался свет, устремившись в сторону, откуда слышались вой и рев. Казалось, солнечная река изливается прямо из земли, поднимается вверх, в небеса, и извергается куда‑то за стену – волшебство набирало силу.
Творившие волшбу не видели того, что предстало глазам потрясенных защитников Киева.
Метаморфы, охваченные странным свечением, оказались словно замурованными в прозрачном мерцающем кристалле. А волшебная сила, не останавливаясь, текла дальше, уходя куда‑то за горизонт.
А потом вдали, на западе, над стеной леса вознеслась в небо радужная колонна. Вознеслась и бесследно погасла.
И вместе с ней сгинули, исчезли неподвижно замершие полчища чужих тварей. Сгинули их мертвые тела, пропали пятна гнусной клейкой жижи, пачкавшие землю и стены, улицы Киева и окрестные леса.
За какие‑то несколько секунд магия завершила свою работу, избавив Геб от мерзости, пришедшей с изнанки мира.
Следующие часы сохранились в памяти Орландины как какой‑то безумный водоворот радости, веселья и торжества.
Ликующие пляски и песни на улицах, пиры и возлияния в каждом дворе, в каждой даже самой убогой хатке, какое‑то совершенно безумное радостное ощущение, которого словами не передать, а можно лишь ощутить…
За всей этой кутерьмой даже выздоровление Велимира не произвело большого впечатления. Вывел его из запоя, как ни странно, противный старикашка Мар‑Гаддон, при этом презрительно фыркнув на Файервинд. Как выяснилось, государь Куявский все это время просидел в тайных покоях под флигелем прислуги, которые соорудил в старом подземном ходе на случай заговора и смуты (тут‑то и стал понятен странный интерес князя к математике да механике).
Некоторое время бояре да знать Куявии были в сомнении. С одной стороны, государь вернулся, с другой – в стране уже вроде как имелась государыня. Но все решилось само собой – узнав о том, что случилось в его «отсутствие», Велимир тут же при стечении народа заявил, что отрекается от престола в пользу дочери. И тут же выразил намерение посетить Новый Иерусалим, чтоб повидаться с законной супругой. Преосвященный Кирилл охотно дал ему на это свое благословение.
А потом была пышная свадьба Светланы и Гавейна, перекрещенного, правда, все тем же Кириллом в куявскую веру и получившего имя Доброслав (прозвище Лысогор, принятое рыцарем для турнира, отчего‑то не пришлось владыке по вкусу). И празднество это превосходило все, что Орландина видела раньше. На нем форменным образом гуляла вся столица – ибо одновременно отмечались три торжества: восшествие на престол Светланы Первой, ее бракосочетание и избавление Киева от нечисти.
На этой свадьбе Потифар первым делом извлек из золоченого футляра папирус и попросил слова.
Помнится, Орландина всерьез испугалась: что, если сейчас канцлер потребует выдать жениха вместе с его приятелем как государственных преступников? Но Потифар лишь поздравил молодых от имени августа Птолемея Сорок Четвертого и его наследника и соправителя Кара, сообщив, что дары, соответствующие уважению к царственной чете, будут присланы позже, вместе с новым послом – бывшим италийским наместником и двоюродным племянником государыни Клеопатры, Марком Лукрецием Куявиусом.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
