Мы решили отправить людей на берег в самом подходящем месте, какое только удастся найти, и поискать гавань, куда можно было бы завести наш корабль, не зная, кого мы повстречаем – друзей или врагов. Как бы то ни было, мы решили задержаться здесь на непродолжительный срок, за время которого нельзя будет послать нарочных в Батавию и вызвать оттуда суда для борьбы с нами.
Мы нашли, как и желали, превосходную гавань, где стояли на глубине семи фазомов, укрытые от любой непогоды, какая могла приключиться. Здесь мы добыли свежие съестные припасы – хороших свиней и несколько коров. Для того чтобы заготовить некоторый запас, мы зарезали шестнадцать коров, засолили их и разложили по бочонкам, выполняя это настолько хорошо, как только возможно на широте в восемь градусов от экватора.
Приблизительно в пять дней мы управились с этим делом и наполнили бочки водой. Когда последняя лодка возвращалась с берега, везя травы и коренья, мы уже подняли якорь на корабле и передний марсель был уже поставлен для отплытия. Но тут мы заметили на севере большой корабль, направляющийся прямо на нас. Мы не знали, кто это, но приготовились к худшему и заторопились возможно скорее убрать якорь и уйти со стоянки, чтобы в полной готовности встретить врага. Надо сказать, что одного корабля мы особенно не боялись, ожидая, что на нас нападут три или четыре сразу.
К тому времени, как мы убрали якорь и укрепили лодку, корабль находился уже в лиге от нас и шел, как мы думали, для того, чтобы завязать с нами бой. Поэтому мы выкинули на корме черный флаг, а на верхушке грот-мачты – кровавый[133], и, будучи вполне готовы ко всему, двинулись на запад, чтобы оказаться с наветренной стороны корабля.
Люди с корабля, видимо, сильно обманывались относительно нас и отнюдь не ожидали встретить в этих морях врага или пирата. Поэтому они немедленно, взяв круто к ветру, переменили галс и пошли к берегу, по направлению к восточной оконечности острова. Тогда и мы переменили галс, под всеми парусами, какие смогли поднять, пошли за кораблем и через два часа оказались на расстоянии практически пушечного выстрела от него. Хотя на корабле подняли все паруса, какие только было возможно, единственным исходом было завязать с ними бой, но скоро они увидели, насколько слабее нас. Мы выпалили из пушки, чтобы положить их в дрейф, после чего они спустили лодку на воду и отправили ее к нам под белым флагом. Лодку мы отослали назад с поручением сказать капитану, что ему ничего не остается делать, как только встать на якорь у нас под кормой, а после явиться на корабль и выслушать наши требования; что раз они не принуждают нас брать их силою – что, как всякому видно, нам сделать легко, – мы заверяем, что капитан возвратится в целости и сохранности, как и весь его экипаж, и корабль не будет разграблен, если мы получим все, чего потребуем. Лодка возвратилась с этим поручением, и прошло довольно много времени, а корабль все еще не останавливался. Мы решили, что они отказываются от наших условий, поэтому выстрелили еще раз и несколько минут спустя увидели, что от корабля опять отходит лодка. Как только лодка отошла, корабль остановился и встал на якорь, как мы и приказали.
Когда капитан оказался у нас на борту, мы осведомились, какой у него корабельный груз, – он оказался состоящим главным образом из тюков с товарами, которые шли из Бенгалии в Бантам[134]. Мы сказали, что в настоящее время нуждаемся в съестных припасах, а их путешествие уже заканчивается, и что если они пошлют на берег свою лодку вместе с нашими и доставят нам двадцать шесть голов крупного скота, шестьдесят свиней, некоторое количество бренди и арака и триста бушелей[135]риса, то мы их отпустим.
Что до риса, то его нам передали шестьсот бушелей, так как они везли, как оказалось, не только ткани. Сверх того, дали они нам тридцать бочонков превосходного крепкого арака; но ни говядины, ни свинины у них не было. Несмотря на это, они отправились на берег вместе с нашими и купили одиннадцать буйволов и пятьдесят свиней, которых для нас нарочно засолили. Получив эти припасы с берега, мы отпустили людей и их корабль.
Здесь мы провели много дней, пока нам удалось загрузиться съестными припасами, хотя кое-кому из наших чудилось, что голландцы замышляют погубить нас. Но люди с корабля оказались честными и изо всех сил старались снабдить нас крупным скотом. Обнаружив, что невозможно достать такое количество, они явились и простодушно сказали, что могут доставить быков и коров сверх этих одиннадцати, только если мы останемся еще на некоторое время. Мы были вынуждены удовлетвориться наличным скотом и предпочли взять их стоимость другими товарами, только бы не оставаться здесь. Мы точно соблюдали условия, о которых уговорились, и не позволяли никому из наших ходить к ним на корабль, ибо попади кто-то из наших к ним, никто не мог бы отвечать за него, точно так же, как если бы, например, он высадился на берег враждебной страны.
Съестных припасов для путешествия у нас было достаточно, а так как барышей мы здесь не ожидали, то бодро двинулись к берегам Цейлона, где думали пристать и набрать пресной воды и еще съестных припасов. В этой части нашего путешествия с нами не приключилось ничего существенного, кроме того, что нам встретились противные ветры. Мы провели в пути больше месяца.
Мы пристали к южному берегу острова, чтобы возможно меньше иметь дел с голландцами. А голландцы здесь хозяева не только в торговле, но и всего морского побережья, на котором у них много фортов. В частности, в руках голландцев вся торговля корицей.
Здесь мы набрали пресной воды и кое-каких съестных припасов, но не очень беспокоились на этот счет, ибо пока у нас ушла только небольшая часть полученных на Яве говядины и свинины. Была у нас на берегу небольшая ссора кое с кем из островитян, так как несколько наших позволили себе вольности с местными неотесанными дамами. А были они неотесанные настолько, что, не будь у наших большая охота по этой части, они вряд ли бы тронули этих женщин.
Нам толком не удалось узнать, что они натворили, так как они покрывали грешки друг друга, но, в общем, совершили, должно быть, что-то чудовищное и должны были за это поплатиться, так как туземцы были до последней степени возмущены, начали собираться вокруг наших и перерезали бы всех, если бы не подоспела помощь. Дело в том, что островитян было не менее двух-трех сотен, и все они были вооружены пиками и копьями, которые мечут очень ловко. И так семнадцать наших было ранено, некоторые довольно опасно. Вдобавок они были очень напуганы, так как полагали, что копья были отравлены, и каждый считал себя уже чуть ли не покойником. Но Уильям и здесь оказал нам подмогу, ибо в то время, как два наших лекаря сдуру сказали раненым, что они умрут, Уильям принялся лечить их и поднял на ноги всех, кроме одного. Да и тот умер не от раны, а скорее от аракового пунша, которого допился до горячки.
