Раздался крик Элан.
Очнувшись, Райна оторвала взгляд от поля битвы и лихорадочно начала искать кусок дерева.
Пряча бушующие в душе чувства за бесстрастной маской, смотрел Максен на приближающуюся армию Эдвина. Хотя он мог погибнуть на этом поле, но все равно жаждал боя.
Построение войска саксов было таким же, как у норманнов: лучники, пехота, кавалерия да и численно армии были равны. Но когда они сошлись ближе, Пендери понял, что саксов гораздо больше. Все они были вооружены копьями, мечами, огромными боевыми топорами. На некоторых сверкали доспехи. Что ж, Эдвину надо отдать должное: за короткий срок он собрал и обучил целую армию. Бой будет трудный…
— Боже мой, кавалерия, — Вильгельм не верил собственным глазам.
Максен догадывался, о чем думает король. Норманны одержали победу при Гастингсе благодаря кавалерии. Теперь, видно, наученный горьким опытом Эдвин тоже обзавелся кавалерией.
— Ты взгляни, как они идут, — застонал король. — В полном боевом порядке, как и мое войско, даже построение совпадает с моим. Да он насмехается надо мной!
Похоже, ему еще не приходилось сталкиваться с таким серьезным и хорошо обученным противником, как Харволфсон. И все же, невзирая на боевую выкладку, еще неизвестно, как они будут сражаться.
— А оружия сколько! — причитал Вильгельм. — Я бы не поверил, если бы не увидел собственными глазами.
Сохраняя бесстрастное лицо, Максен повернулся к суверену:
— Значит, мы все-таки идем в бой, ваше величество?
— Конечно, мы идем в бой! — рявкнул старик Пендери. — Я не боюсь саксонских псов, которые только тем и занимаются, что насилуют невинных девиц!
Максен вспомнил о последних месяцах, когда Харволфсон совершал набеги на замки норманнов. Он не только насиловал, но и портил кровь новоявленным хозяевам Англии.
Король откликнулся быстро:
— Ты что, Пендери, вздумал указывать королю, что ему делать?
Старик умело скрыл изумление:
— Конечно нет, мой король, но я высказал свое мнение.
— Слишком громко, — гневно упрекнул Завоеватель.
Пендери склонил голову:
— Простите меня, милорд.
Вильгельм хмыкнул, не сказав ни слова. Он ждал, когда саксы подойдут ближе. Лязг оружия и доспехов, стук копыт сменила тишина.
— Боже, я умираю, — задыхалась Элан.
Она повисла на руке Кристофа и Райны, отдыхая от измучивших ее схваток. Наконец-то показалась головка ребенка. Райна, наклонившись, взяла полотенце из таза, отжала его и приложила к потному лбу Элан.
— Скоро все кончится, — она старалась не слушать стук копыт приближающейся конницы Эдвина. Этот звук сводил ее с ума.
— Я умру, — повторяла норманнка всякий раз, когда ее пытались успокоить.
— Чепуха, — кричал Кристоф. — Ты родишь ребенка и будешь жить.
— Я должна…
И вновь начались схватки. Элан обессиленно положила голову на плечо саксонки.
— Слышишь меня? Я должна освободиться от этого бремени!
Райна вытирала пот с ее лба:
— Не разговаривай, Элан, копи силы.
— Я должна… — норманнка провела языком по пересохшим губам.
— Наверно, теперь это имеет значение, — помолчав, продолжала Элан.
— Имеет значение? — вынуждена была спросить Райна.
Та кивнула.
— Это было не изнасилование. Я…
Кристоф и Райна, затаив дыхание, ждали, пока закончится очередная схватка, и роженица сможет продолжить.
— Зная, кто такой Эдвин, я отдалась ему, — пробормотала Элан.
— Не понимаю… — растерялась саксонка. Роженица горько улыбнулась.
— Ты бы стала кормить отца басней об изнасиловании, которое не в силах предотвратить, или… — она провела языком по губам. — Или же предпочла сделанное в брачную ночь открытие, что ты не девственница?
Значит, Эдвин оказался игрушкой в руках юной девицы, которая сделала его козлом отпущения.
— Понятно, — вздохнула Райна.
— Отец должен узнать об этом, — продолжала Элан.
Ребенок, повернувшись, начал пробиваться в новый, незнакомый ему мир, и его мать потеряла дар речи. Однако продолжала оглушать саксонку пронзительным воплем.
Раньше роженица наотрез отказалась от деревянного кляпа, но сейчас согласилась взять его в зубы.
— Тужься! — приказал ей брат. — И не останавливайся до тех пор, пока я тебе не скажу.
Сестра послушалась и напрягла мышцы. Надо бы обдумать признание Элан, но сейчас Райне было не до этого.
«Все так и должно было произойти», — думал Эдвин. Он держал в руках поводья и скакал в гуще кавалеристов. Все эти месяцы он скрывал свои приготовления, чтобы Вильгельм не смог оценить истинную мощь своего противника. Конечно, норманны собрали под свои знамена целую армию, но ее численность была бы намного больше, если бы король знал, сколько воинов у саксов. Харволфсон следовал мудрой поговорке: «Молчание — золото».
Сердце Эдвина переполняла гордость. Единственное, что его беспокоило — это боевое умение сподвижников. Он искренне надеялся, что в ратном деле его люди не уступают норманнам. Харволфсон заставлял их упражняться долго и упорно, и теперь их нельзя было назвать просто крестьянами, хотя у них сердца земледельцев, а не воинов. Но в сердцах их горело чувство мести, которое делало их сильнее.
Когда саксы заняли позицию, Эдвин взглянул на Вильгельма, который стоял в ожидании под развевающимся знаменем. На память сразу пришел Гастингс. В тот день пришелец, заявивший, что получил благословение церкви, явился на поле боя, чтобы отобрать землю у целого народа. Почти все саксы были перебиты. Чем закончится этот бой? Неужели опять Гастингс?
— Нет!
Харволфсон даже не заметил, что говорит вслух. Бог должен дать ему благословение. Сегодня саксы одержат победу и возвратят свои земли.
— Ты что-то задумал, и это не дает тебе покоя, — нарушил ход его мыслей Этель. — Ты вспоминаешь ту битву?
— Да, — помедлив, ответил он. — Мне даже кажется, что рядом со мной король Гарольд.
Этель с его могучим телосложением не мог подобрать себе коня и вынужден был сражаться в пехоте. Когда войско расположилось на поле, он подошел к предводителю.
— Это решающая битва, — добавил Эдвин. Этель молчал.
Глядя на Завоевателя, Харволфсон не мог не заметить исполина слева от Вильгельма. Максен Пендери. В этом он был уверен, хотя отсюда нельзя было разглядеть лицо. По губам Эдвина скользнула горькая усмешка. Сегодня он исполнит свое давнее желание и отомстит. Норманны будут изгнаны с английской земли. Он расплатится, наконец, с человеком, присвоившим его замок, захватившим в плен женщину, которая должна была стать его женой. Если бы ему только удалось добраться до Элан Пендери…
