Дознание относительно расследования обстоятельств смерти лорда Моргана Эллиса было наконец открыто в полдень в верхнем зале «Якоря». Снова зажгли лампы, развели огонь в камине и участники заседания сложили в ряд шляпы на полке.
К героям этой драмы все собравшиеся испытывали только сочувствие, но доктора сидели, хотя и с мрачным, но самодовольным видом: причиной смерти молодого Моргана Эллиса была болезнь, с которой никакой гипноз не смог справиться (они не хотели думать о том, что и медицина в данном случае бессильна). Сэр Фрэнсис Виллоуби сидел в гордом одиночестве, потому что сегодня ему некого было представлять: герцог все еще находился в больнице, а леди Розамунд не явилась на дознание. Все решили, что это объяснимо, ведь она погружена в скорбь. Присяжные лишь качали головой и беспокойно ерзали на стульях. Им так хотелось, чтобы это дознание наконец закончилось и они смогли бы вернуться к своей обычной жизни, к своей работе, к детям и женам и поскорее забыть об этой трагической истории. Поистине, трудно было представить семью более несчастную, чем эта. Люди сочувствовали даже мисс Корделии Престон, хотя она еще и не показалась в комнате. Они помнили, как она загипнотизировала своего сына, сумела облегчить его боль, и не могли не сожалеть о том, что все так грустно закончилось. Тем не менее они с удовольствием покончили бы с этой историей и забыли о мисс Престон.
Месье Роланд и Рилли Спунс молча вошли в зал. Рилли, уставшая, бледная, присела на стул, а месье Роланд стал за ней, рядом с докторами. Инспектор Риверс наблюдал за ними со своего места у большого окна.
Мистер Танкс после беседы с инспектором первым вызвал, к удовольствию самого свидетеля, мистера Джорджа Трифона, актера. Мистер Джордж Трифон неоднократно пересказывал всем историю о том, что он выступает важным свидетелем в громком процессе (ему уже предложили еще одну роль). Он был счастлив, оттого что его вызвали еще раз, и шел гордо, делая вид, что никого не замечает. Он снова появился в своем бархатном плаще и кричаще ярком галстуке, словно желая вызвать на себя огонь критики.
Мистер Танкс наклонился вперед.
— Мистер Трифон, я хочу, чтобы вы обратились к событиям прошлых дней. Не могли бы вы описать внешний вид мисс Престон, когда она прибыла в заведение миссис Фортуны?
Голос актера эхом прокатился по комнате, отскакивая от стен.
— Как я уже говорил вам, мы провели много времени, беседуя друг с другом.
— Да, мистер Трифон, и вы упоминали, что она была одета в бледно-голубое платье.
— Да.
— Вы уверены, что оно было именно бледно-голубым?
— Конечно, я в этом уверен. Я говорил вам.
— И без накидки.
— Да. Она была без накидки. Я лично дал ей свой шарф, когда мы направлялись в Холборн.
— Если бы на платье мисс Престон были пятна крови, вы бы это заметили?
— Уважаемый сэр, если бы этого не заметил я, то, без сомнения, на это обратили бы внимание миссис Фортуна и остальные леди. Они подмечают подобные детали моментально, подробно обсуждая все детали туалета той или иной дамы. Но нет. Я помню, что она несколько раз поправляла волосы, и припоминаю теперь, что они у нее были немного растрепаны, но крови не было. Это обязательно стало бы предметом обсуждения.
— Благодарю вас, мистер Трифон, за то что сообщили нам важные сведения.
— И это все? — Он был явно разочарован.
— Да, это все. Благодарю вас.
— Ваша честь, если я понадоблюсь, можете прийти в театр. Я служу на Стрэнде.
— Благодарю вас, мистер Трифон.
— У меня есть роль, пусть и небольшая, в спектакле «Смертные узнают». Его очень хорошо приняли.
Присяжные тяжело вздохнули.
— Благодарю вас, мистер Трифон.
К удивлению собравшихся, следующим свидетелем вызвали Сола О'Рейли, бедного старого бродягу. Его привели из полицейского участка, где до сих пор держали под стражей. И инспектор Риверс, и мистер Танкс сошлись на том, что, до того как дать показания, свидетель в качестве исключения может получить порцию джина. Теперь он казался уже не таким опустившимся и несчастным, как в прошлый раз, его голос звучал громче, он то и дело улыбался.
— Клянетесь ли вы, Сол О'Рейли, именем всемогущего Бога…
— О да, клянусь, — ответил мистер О'Рейли, прерывая коронера и желая быть полезным. — Да, клянусь.
Мистер Танкс терпеливо закончил текст клятвы.
— Обратите свою память к тому вечеру, когда произошло убийство лорда Моргана Эллиса, — сказал он наконец.
— Да, я помню, ваша светлость, — сказал мистер О'Рейли, — я спал в тот вечер в кустах.
— Вы проснулись?
Мистер О'Рейли тут же заволновался.
— А кто это сказал?
— Никто не сказал. Но, возможно, вы слышали шум борьбы.
Он заметил, что мужчина уставился на него с недоумением.
— Возможно, вы слышали, что кто-то дерется поблизости. Если вы располагаете воспоминаниями такого рода, то окажете большую помощь следствию.
— Я ничего такого не делал. Никто не сможет меня в этом обвинить.
В его взгляде появилась настороженность.
— Думаю, мы можем принять это как утверждение, мистер О'Рейли, что вы не совершали этого преступления.
— Вы слово чести даете?
— Слово чести. Ни на вас, ни возле того места, где вас нашли, не обнаружено следов крови, а жертва потеряла много крови. Нам это доподлинно известно. Нас интересует только, были ли вы свидетелем какой-либо борьбы.
— Вы имеете в виду леди, которая убежала?
— Да, леди убежала, — бесстрастно повторил мистер Танкс.
— Ну да, леди убежала прочь. Я увидел ее светлое платье при луне. Она была похожа на привидение. Она убежала от него, а вторая леди кричала «Лжец!», громко так кричала, а потом набросилась на него.
В комнате началось движение, и никто не заметил того, с каким облегчением вздохнул инспектор Риверс. «Она свободна от подозрений. Он освободил ее от обвинения!»
— А какая была другая леди?
Мистер О'Рейли немного затуманенным взглядом обвел комнату, а потом снова посмотрел на мистера Танкса.
— Темная леди… А есть еще джин?
Мистер Танкс внезапно сменил манеру общения и энергично произнес:
— Джина больше нет. Уведите его.
И мистер Сол О'Рейли был препровожден прочь. Он бормотал что-то неразборчивое.
— Вызовите мисс Корделию Престон, — тут же велел мистер Танкс.
Констебль Форрест открыл дальнюю дверь. Инспектор Риверс с трудом заставил себя взглянуть туда. Корделию сопровождала Гвенлиам. Они не держались за руки, они шли вместе, но не поддерживая друг друга. Обе были расстроены и подавлены. Обе были измучены до крайности. Они не могли до конца осознать понесенную утрату. Гвенлиам поспешно присела на стул, любезно предложенный ей джентльменом, а Корделия прошла к стулу для свидетелей и схватилась за его спинку. Она отказалась сесть, и всем в зале стало ясно, что она не может заставить себя сесть на стул, который до этого занимал ее сын. Инспектор Риверс взглянул на эту женщину, от которой судьба потребовала столько мужества и сил.
