Книга Комбат. Беспокойный - Андрей Воронин

Свет погас и сразу же включился снова – дизелист, чтоб ему пусто было, даже и не думал спать, и хозяйство его пребывало в полной исправности и стопроцентной боевой готовности. Это стало ясно, когда сквозь клубящуюся в выбитой взрывом неровной дыре тучу дыма и пыли блеснули горящие вполнакала лампы.

– Вот зараза, – сказал Казаков, срывая с головы бесполезные инфракрасные очки. Словно в ответ на его слова сзади коротко громыхнуло. В спины ударила тугая воздушная волна, что-то с тупым стуком ударилось в стену над головой и разлетелось во все стороны тысячей мелких кусочков, и стало слышно, как сзади, в глубине семнадцатой штольни, шуршат и постукивают, осыпаясь, центнеры и тонны потревоженной, сдвинутой с места земли.

– Замуровали, демоны, – повторил крылатую фразу из культового фильма Сергей и с лязгом передернул затвор автомата. – Я же говорил, что-то тут нечисто!

– Как сумеем, так и сыграем, – немного невпопад, но в целом по существу отозвался Борис Иванович и одиночным выстрелом навскидку срезал мелькнувшую в клубящемся дыму темную фигуру.

Там, за дымом, кто-то протяжно, на одной ноте, кричал от боли. Потом крик перекрыл треск очередей, в дыму замигали частые рваные вспышки дульного пламени, над головой засвистело, защелкало, по углам истошно завизжали рикошеты. Казаков был прав: их ждали, и комитет по торжественной встрече неплохо подготовился к прибытию дорогих гостей. «Пропадаем, – спокойно подумал Борис Рублев. – Считай, уже пропали». Он коротким рывком сдернул с пояса и метнул в размытое световое пятно презентованную Казаковым гранату, которую тот снял с растяжки в вентиляционной шахте. В коридоре блеснуло, грохнуло, дыма стало еще больше, кто-то заорал нечеловеческим голосом и сразу умолк.

– Айда, – скомандовал Рублев.

– Момент, – отозвался Казаков и взмахнул рукой. В освещенном коридоре снова коротко, зло громыхнуло, клубящийся в проломе дым сгустился до концентрации грозовой тучи. Треск очередей смолк, и стало слышно, как на бетонный пол со стуком сыплются мелкие камешки и с неприятными мокрыми шлепками падает что-то еще. – Вот теперь айда.

Из коридора опять начали стрелять – правда, уже чуточку жиже, чем в самом начале. Помянув упертых козлов, Сергей отправил туда еще одну гранату; в дыму кто-то метнулся, скрючившись и держась обеими руками за голову, и Комбат истратил на бегущего еще один патрон.

– Гранаты побереги, – посоветовал он. – Впереди еще столько интересного!

– Ты себе даже не представляешь сколько, – откликнулся Сергей. Выпускать из семнадцатой штольни их явно не хотели, но хотеть и мочь – это далеко не всегда одно и то же. Охранников было больше, но они находились на свету и стреляли во мрак, ориентируясь лишь по редким вспышкам ответных выстрелов. Кроме того, охрана была превосходно экипирована для подавления внутренних беспорядков, но мало что могла противопоставить осколочным гранатам и чуточку морально устаревшим, но по-прежнему смертоубойным «калашам», которые запросто, как гнилой картон, прошивали легкие бронежилеты и пластиковые забрала. А уж о том, чтобы вылетевшая из ствола остроносая пуля калибра 7,62 попала, куда надо, заботились истинные мастера этого дела.

Наконец они выбрались на свет и осмотрелись. В огромном, как три или четыре составленных в линию ангара для «боингов», коридоре противника уже не наблюдалось – по крайней мере, такого, что мог оказать сопротивление. Кое-кто еще дышал, кто-то даже постанывал, но большинство лежало тихо и больше ничего не хотело. К некоторому разочарованию Бориса Ивановича и Сергея, охранников в коридоре оказалось не так уж и много – всего человек восемь, от силы десять. Произвести более точный подсчет мешало то обстоятельство, что далеко не все убитые были представлены целиком, в пригодном для опознания виде.

– Справа чисто, – сказал Казаков. – Там тупик. А нам туда.

Он указал на закрытый ржавой стальной решеткой, облицованный каменными плитами портал, помеченный полустертой десяткой.

– Давай, – перекрикивая вой и кряканье включившихся по всему бункеру сигналов тревоги, напутствовал его Комбат, – я прикрою, если что.

– Если – что? – с ухмылкой переспросил Сергей и, пригибаясь, кинулся через широкий освещенный проход к намеченной цели.

Борис Иванович занял позицию за грудой вывороченных взрывом кирпичей и цементных блоков. Позиция была не ахти, но лучшей в пределах прямой видимости не наблюдалось, и искать ее было недосуг: железная дверь в дальнем конце коридора распахнулась, извергнув новую порцию затянутых в черную униформу фигур, а из расположенной справа от нее узкой горизонтальной амбразуры начал длинными очередями бить ручной пулемет. Рублев поднял ствол автомата повыше и нажал на спусковой крючок подствольного гранатомета. Короткая толстая труба подствольника издала свистящий хлопок, похожий на звук извлеченной из бутылочного горлышка пробки, и граната по длинной навесной траектории ушла в сторону дверей. Она ударилась о стену немного правее и ниже амбразуры и с грохотом разорвалась. В дыму мелькнуло отброшенное взрывом, похожее на большую тряпичную куклу тело; пулемет замолчал, но вскоре застрочил снова. Пули защелкали по импровизированной баррикаде, за которой укрылся Рублев, щеку уколола острая кирпичная крошка. Борис Иванович дал короткую очередь, чуть сдвинул ствол влево и выстрелил еще дважды. Двое охранников упали почти одновременно; остальные залегли и открыли ответный огонь.

Казаков, скорчившись в неглубокой нише, возился около решетки, закрывавшей вход в десятый тоннель. Потом он обернулся и сделал знак рукой. Борис Иванович приподнялся на одно колено, от бедра послал в сторону противника еще одну гранату из подствольника и начал прицельно бить короткими очередями в клубящийся дым, не давая охране поднять головы. Под этим прикрытием Казаков отбежал от решетки и залег. В покинутой им нише коротко грохнуло, по коридору разлетелись обломки бетона, поплыли, завиваясь ленивыми спиралями, серые космы дыма. Решетка устояла, но ее основательно перекосило, и несколько горизонтальных прутьев выскочили из гнезд, образовав около стены неровную узкую дыру. Борис Иванович сменил обойму; Казаков привстал на одно колено, дал длинную очередь, одним коротким броском вернулся в нишу и протиснулся в дыру.

Кто-то догадался бросить газовую гранату. За первой гранатой последовала вторая, потом еще одна. Окрашенные в защитный цвет жестяные цилиндры покатились по бетонному полу, с тихим шипением извергая густые ядовитые облака. Рублеву пришлось оставить охрану без присмотра на время, необходимое для того, чтобы натянуть противогаз. Он терпеть не мог эти пучеглазые презервативы, но Сергей настоял на своем и оказался прав: охрана действительно имела в своем распоряжении газовое оружие и прибегла к нему без малейшего колебания.

Приободренная прекращением огня охрана перешла в наступление и залегла, потеряв еще двоих, когда Борис Иванович, обдирая волосы и усы, натянул тесную резиновую маску и снова взялся за автомат. Справа в дыму застучал «калаш» Сергея; под ногами атакующих взорвалась еще одна граната, и Казаков, стремительным рывком преодолев открытое пространство, упал на груду битого кирпича и цементных блоков рядом с Рублевым.