— Я могу вам чем-нибудь помочь?
— Что? — ошарашенно переспросил Билл. Невероятно, но с ним заговорил именно ярмарочный человек.
— С вами кто-нибудь есть? — Ярмарочный человек наклонился к Биллу. Он улыбается? — Вам, наверное, очень неудобно стоять здесь? Прошу вас, позвольте мне помочь вам. Вы один? Может быть, вы хотите куда-то поехать?
Он отложил свои пакеты и приблизил свое смутно видневшееся лицо к лицу Билла.
— Нет, благодарю вас, — прошептал Билл. — Я жду сына.
Что пошло не так? Билл почувствовал удушье. Ярмарочный человек обжег его своей добротой, покорил своим превосходством. Это было последнее оскорбление. И еще эти тошнотворно искривленные губы.
— Вы уверены? — спросил человек. — Я был бы рад помочь вам чем-нибудь.
— Я уверен, благодарю вас.
Биллу хотелось кричать. Но что толку кричать? Из-за чего? Ведь этот человек так и не толкнул его. Надо ли кричать на него за его превосходство, черствость, презрение к миру, наконец, за его омерзительное добросердечие? Теперь Билл ничего не мог поделать. «Оставь меня, — мысленно взмолился он, — уноси свое превосходство, свой успех, свое презрение к миру, только убирайся с моих глаз».
Но ярмарочный человек не уходил. Он продолжал мозолить Биллу глаза, разговаривая со своей красавицей дочерью, разглядывая товары на полках и изредка бросая взгляды в сторону Билла. Чувствует ли он запах мочи, вонь, которая исходит от Билла? Да или нет? Может быть, он именно поэтому ведет себя с такой приторной вежливостью, пряча отвращение, — для того, чтобы на фоне убожества Билла его превосходство засверкало еще ярче? Другие люди входили и выходили, но ярмарочный человек оставался. Голоса оглушительно звучали в ушах. Магазин пульсировал и дрожал, а ярмарочный человек продолжал пристально разглядывать Билла. Он действительно смотрит? Нюхает запах гниющего тела и улыбается, оставаясь поблизости, втирая в мозг Билла свое превосходство, размалывая об его нервы свое проклятое превосходство. Билл закрыл глаза. Двенадцать, тринадцать, четырнадцать. Он хочет на улицу, он хочет уехать с ярмарки, он хочет домой. Где Алекс? Сколько времени уже прошло? Билл не мог взглянуть на свои часы. Сколько сейчас времени? Долго ли он находится здесь? Лицо сильно зачесалось, и Билл потерся им о металлическую спинку инвалидного кресла. Пятнадцать. Это становится невыносимым. Он больше не выдержит ожидания.
— Тебе стоит это увидеть. — Над ухом внезапно раздался голос Алекса.
Билл открыл глаза и скосил взгляд в сторону. Алекс покатил его по проходу. Мимо мелькали полки и прилавки с товарами, потом шины коляски скрипнули, и они свернули в другой проход.
— Ты должен это увидеть, папа.
— Алекс, отвези меня домой.
Билл безмерно устал, у него сильно кружилась голова. Запах мочи обжигал лицо. Полки с проводами и антеннами, радиоуправляемые игрушки для животных.
— Всего двадцать четыре девяносто пять, — сказал Алекс. — Это самая клевая вещь, какую я когда-нибудь видел. Давай купим это для Герти. Ей понравится.
— Прошу тебя, Алекс. Я хочу домой. Отвези меня домой.
— Папа, мы пока не можем поехать домой. Сейчас только одиннадцать часов. Может быть, тебе надо в туалет?
— Алекс, прекрати. Я не хочу видеть никакую игрушку, какой бы она ни была.
Проходы продолжали пролетать мимо. Назад двигались товары, разинутые пасти полок, люди, обходившие коляску.
— Папа.
— Хватит, хватит!
Билл вдруг понял, что громко кричит. Мальчик остановился и замер около прилавка. Люди в проходе уставились на отца с сыном и разошлись в стороны от коляски Билла.
— Ну что, ты наконец прекратил? — кричал на сына Билл. — Ты остановился?
Алекс молчал.
— С тебя довольно? — снова завопил Билл.
— Да, — едва слышно прошептал Алекс.
— Нельзя так кричать на ребенка, — сказала какая-то женщина в конце прохода.
— Это не ваше дело! — рявкнул на нее Билл. Рот его безобразно искривился, губы дергались от бессильной ярости. Щека блестела от слизи и слюны. — Разве ты не видишь, что происходит? — кричал он Алексу. — Разве ты не понимаешь, что ты с собой делаешь?
Алекс продолжал безмолвно стоять, прижавшись к прилавку.
— Ты становишься похожим на меня.
Мальчик хотел было что-то сказать, но передумал и отвернулся от отца.
— Смотри на меня! — снова заорал Билл. — Смотри на меня! Что ты видишь? Смотри на меня. Я — парализованный человек. Смотри на меня. Я не могу двигаться. Я парализован.
Алекс закрыл лицо руками.
Какой-то человек, войдя в проход, что-то сердито сказал Биллу.
— Убирайся! — крикнул ему Билл. — Убирайся, я говорю со своим сыном! Ты понимаешь, что происходит? Ты понимаешь, что случится с тобой? — орал Билл в спину сына.
Алекс, сгорбившись, облокотился на прилавок, спрятав лицо, и шептал:
— Прости меня, папа. Прости меня.
— Так я все равно скажу, что с тобой произойдет! — кричал Билл. — Ты найдешь хорошую работу и, возможно, станешь получать кучу баксов. Может быть, ты, как и я, будешь работать в центре города, в небоскребе с видом на океан. Когда тебе будет под тридцать, ты женишься и обнаружишь, что у тебя нелады с желудком.
К Биллу приблизился еще один человек, говоривший по телефону. За его спиной собралась толпа.
— Но к тому времени ты все еще не поймешь, что происходит! — продолжал кричать на сына Билл. — Ты будешь делать все больше и больше денег. Будешь жить в большом доме, ездить на красивых машинах и носить дорогие костюмы. Тебя повысят, ты начнешь ездить в «Лок-Обер» и обедать в компании больших начальников. И ты не сможешь остановиться, потому что не заметишь, не поймешь, что с тобой происходит. Но ты все равно не сможешь остановиться, даже если все-таки поймешь, потому что ты трус. Когда же тебе пойдет пятый, а потом и шестой десяток, ты постепенно начнешь терять разум, но не заметишь и этого. Ты просто потеряешь его и превратишься из большой жирной крысы в маленькое, едва заметное пятнышко на экране. Или ты перестанешь справляться с работой и они уволят и похоронят тебя, прежде чем ты успеешь понять, что случилось. Ты думаешь…
— Хватит, — даваясь рыданиями, сказал Алекс. — Хватит, хватит.
Он бегом бросился прочь по проходу.
Несколько мгновений рот Билла продолжал беззвучно кривиться и подергиваться. Что-то жгло его изнутри. Он скосил глаза и посмотрел сначала на яркие лампы над головой, а потом на перешептывающихся людей, сгрудившихся в конце прохода. Взглянул на то место, где только что стоял Алекс, и ощутил непреодолимое отвращение к себе. Что на него нашло? Какой демон его попутал? Он с трудом повернул голову, чтобы увидеть, куда побежал Алекс, и сердце его упало.
