– Что мы тут стоим? – внезапно очнулся Дариус. – Где твой ключ?
Оторопевшая Николь отдала ему ключ. Гуд открыл дверь, втащил Николь в комнату, обнял ее и целовал до тех пор, пока она едва не потеряла сознание от недостатка кислорода.
– Извини, – сказал он, когда Николь стала хватать ртом воздух.
– За что? – засмеялась она и снова притянула к себе голову Дариуса. – Будешь извиняться, когда остановишься.
Прошла целая вечность, прежде чем они добрались до дивана. Николь сидела на коленях у Дариус.а, уютно прижавшись к его сильному телу.
– Я должна тебе кое-что сказать, – пробормотала она, не смея смотреть ему в глаза.
– Ты можешь сказать мне все. – Голос Дариуса прерывался от страсти, он смотрел на нее такими честными голубыми глазами, что Николь поняла: она действительно может сказать ему все.
– Видишь ли, дело в том, что я девушка. Я никогда… раньше этого не делала. А ведь в наши дни это считается недостатком, – верно?
– Почему? – негромко спросил Дариус, обводя пальцем ее губы. – Николь, ты красавица. Я схожу по тебе с ума. Я люблю тебя.
– Я тоже, – быстро ответила она. – Именно поэтому я и решила тебе сказать. Я знаю, что рано или поздно это случится, но мне нужны какие-то особые обстоятельства. – Она сделала паузу. – Если только ты не хочешь испортить себе всю жизнь…
Дариус понимал, что за этим стоит что-то очень личное.
– Расскажешь? – спросил он. Николь тяжело вздохнула.
– Наверное, все дело в каких-то детских комплексах. Когда я была девочкой, бабушка всегда говорила, что мама забеременела в подростковом возрасте и это сломало ей жизнь. Я чувствовала себя виноватой и думала, что в ответе за это.
– Ты ни в чем не была виновата, – возразил Дариус.
– Но и мама тоже! Ты же видел ее. Она самый добрый человек на свете и никому не может отказать. Бабушка всегда говорит, что с нее нельзя спускать глаз. Я люблю бабушку, честное слово люблю, но маму я люблю больше. Я не хотела, чтобы ее считали гулящей женщиной с детьми от разных отцов. Это неправда! – сердито воскликнула Николь. – Именно поэтому я так старалась, чтобы у нас в семье царил мир.
– Твоя мама очень славная, – искренне сказал Дариус. Он прекрасно понимал, что именно имеет в виду Николь. Сандра была наивной и доверчивой, как летний день.
– Мама не ждет от жизни и людей ничего плохого, – вздохнула Николь. – У нее совсем нет чутья. Она слишком наивна, и в этом Все дело. Мама всегда делала для нас что могла, но она из тех людей, которым нужно на кого-то опираться. Я пыталась быть таким человеком, а бабушка все время говорила мне, что секс – это плохо, и приводила в пример маму.
– Секс – это совсем не плохо. – Дариус нежно погладил Николь по щеке. – Просто в твоей бабушке говорит религиозное воспитание. Ты должна это понять.
– Я понимаю. – Николь улыбнулась. – Но мне хотелось дождаться своего единственного. И любить его не в гостинице, а в своем собственном доме, тде я буду свободна и счастлива. Только это невозможно.
– Почему? – рассудительно спросил Дариус. Николь посмотрела на него.
– Сам знаешь. Я не могу оставить маму и Памми.
– Когда-то все же придется, – серьезно ответил он.
23
Благотворительный вечер удался на славу. До сих пор Хоуп ни разу не была в деревенском банкетном зале. Снаружи это было унылое, ничем не примечательное кирпичное здание, которое не мог украсить даже вьющийся плющ. Однако внутри все было по-другому. Местные дамы под руководством веселой вдовы Беллы оклеили стены желтыми обоями, принесли множество цветов в горшках и поставили у стены длинный стол, который ломился от аппетитно выглядевших закусок. Лампы горели вполнакала, что создавало уют и льстило всем независимо от возраста. Было ясно, что все это потребовало немалых усилий. Хоуп в подготовке участия не принимала, поэтому ей поручили продавать лотерейные билеты.
К половине восьмого начали собираться люди. Как обычно, тут были и те, кто разрядился в пух и прах, и те, кто пришел прямо с работы и не успел надеть костюм и галстук. К сожалению, некоторые не обращали никакого внимания на закуски, а прямиком устремились к бару, где первый час всем наливали выпивку бесплатно.
– По-вашему, это хорошая мысль? – спросила Хоуп Беллу, увидев, что гигантская очередь в бар и не думает уменьшаться.
Белла загадочно улыбнулась.
– Подождем аукциона, – сказала она. – Пьяные люди щедрее. Вот увидите, когда все будет подсчитано, мы окажемся в большом выигрыше.
Она оказалась права. К десяти часам Хоуп продала почти все билеты, а на танцплощадке было яблоку упасть негде. Хоуп несколько раз приглашали танцевать – всем нравилась очаровательная миссис Паркер, которой очень шло цветастое шифоновое платье.
– Как дела? – спросила Белла, столкнувшись с Хоуп в дамской комнате.
– Замечательно! – с жаром ответила Хоуп. – Похоже, мы действительно окажемся в большом выигрыше.
– Отлично. А вот у меня возникли сложности с аукционом: одна из дам отказалась участвовать.
– Я могу чем-нибудь помочь? – спросила Хоуп. Белла улыбнулась:
– Я надеялась, что вы так и скажете.
В результате Хоуп оказалась на сцене, тревожно переминаясь с ноги на ногу рядом с семью местными жителями, которые в шутку выставляли себя на аукцион. Дэнни, местный садовник, предлагал бесплатно проработать день в чьем-нибудь саду. Талантливый декоратор Шона обещала дать совет, как отремонтировать дом, а Дельфина – провести массаж лица на дому. Только Хоуп не знала, какие услуги она может оказать.
– Почистить курятник, – ехидно предложила Мэри-Кейт.
– А почему вы сами не поднялись на сцену? – огрызнулась Хоуп.
– Потому что вы красивее, – обезоруживающе улыбнулась Мэри-Кейт.
– Не волнуйтесь, дорогая, – вмешалась Белла. – Я слышала, что вы великолепный организатор. Уна Хатчинсон буквально молится на вас. Вы можете предложить за два часа привести в порядок чье-то делопроизводство.
Сначала аукцион шел не слишком бойко, но когда очередь дошла до Шоны, деньги потекли рекой.
– Триста фунтов, это же надо! – усмехнулась Шона, когда торги закончились. – Неплохой результат.
– О боже, – смущенно прошептала Хоуп на ухо Дельфине, – никто не даст за мои услуги ни фунта. Я умру со стыда! Зачем я ввязалась в это дело?..
Белла, идеально подходившая для роли церемониймейстера, попросила Хоуп встать рядом с ней, красочно описала то, что она умеет, и объявила начало торгов.
Хоуп растерянно улыбнулась аудитории. Если бы здесь был Мэтт, он заплатил бы за нее несколько фунтов – исключительно для того, чтобы спасти от публичного унижения.
