– Я не знал, что она беременна, – пробормотал Фролов.
– Я все пытаюсь вспомнить, как это было. Честное слово, я не лгу вам. Не могу вспомнить. Только какие-то отрывки, все как в тумане. Я признаю свою вину, но очень хотел бы все вспомнить. Я никогда не убивал… даже курицу, не мог. Когда в тайге стрелял дичь, ее разделывали другие. Если я был один, то не охотился. Не то что я исповедую завет – не убий, нет, просто брезговал. А тут разрубил и ее, и его. Я пытаюсь представить, как я это сделал, но не могу.
– Скорее всего под действием психотропного средства, которое было обнаружено в вашей крови. А зачем вы сожгли тела?
– И я себя постоянно спрашиваю об этом, но не знаю ответа. Так и буду постоянно задавать себе эти вопросы – как я мог убить и почему сжег?… Но не уверен, что когда-нибудь смогу дать ответ себе самому. Кстати, спасибо вам за то, что вы помогли с оформлением дарственной детям.
– Знаете, Фролов, здесь много вопросов, которые так и останутся без ответа. Кто-то ловко заставил вас убить Берга и вашу жену. Скорее всего этого произошло с помощью врача, которая и дала вам этот препарат. Суд, конечно, учтет это, но срок вы получите, причем большой. Все-таки Марина Сергеевна была беременна. А вы убили троих. Пожизненное вам не дадут, но…
– А я буду просить как раз об этом… – Фролов опустил голову. – Потому что представьте: я освобожусь лет через пятнадцать – двадцать, и как я буду после этого смотреть людям в глаза? Убить себя я не смогу, хотя это, наверное, было бы самое правильное. Я, не желая этого, отнял жизнь у беременной женщины, а ведь ребенок мог вырасти хорошим человеком.
Через восемь месяцев
– Охренеть, едрена корень, – проворчал Афанасий Петрович. – Восемнадцать лет дали. Нет, я несогласный с таким приговором.
– Он вообще просил, чтобы пожизненное дали, – сказал Зубов.
– Так, считай, ему и дали пожизненное, – вмешалась Зоя. – И мне его очень жаль.
– Ну ладно, об этом мы еще не раз говорить будем. Ты мне вот что, ментовская морда, скажи: когда на Зойке жениться надумаешь? Или ей так и быть матерью-одиночкой? Я тебе вот что скажу, едрена корень: если не станешь ей мужем, ребенка хрен увидишь! И даже отчество не твое у него будет. Слово мое твердое!
– Мы уже заявление подали, – сказала Зоя, – а тебе не хотели пока говорить. Ты же за Ивана…
– Точно? – Петрович посмотрел на Зубова и перевел взгляд на дочь.
– Точно, – в один голос ответили они.
– А что там у Вики? – помолчав, ворчливо спросил Петрович.
– Они сказали, что пока он не заработает себе на машину и квартиру, а она не получит диплом, ни о какой семье речи быть не может, – улыбнулась Зоя. – Но я предупредила: если, Вика, забеременеешь, а у женской половины Мишиных такое передается вроде как по наследству, свадьбу играем сразу же.
– Правильно, – кивнул Петрович. – А Таня как?
– Будет расписываться, когда приговор вступит в силу, – ответил Зубов. – Четыре года – это пустяк. А все-таки Эдгар не за все получил.
– Ну а с налетчиками что? – вспомнил Петрович.
– Разве я не говорил? Шаров себе горло в камере перерезал. Маркин бежать на следственном эксперименте пытался, ранил сотрудника милиции и был убит.
– Да, – Жигунов поднял рюмку, – все-таки жаль Фролова. И наша вина тут тоже есть…
– Хватит, Саша, – остановил его Рокин, – что теперь говорить об этом? Мы хотя бы сейчас сделали все, что могли. Кстати, ты знаешь, что Судин уходит из компании?
– Да. Из-за Фролова. Жаль, конечно. Червонный получил пожизненное, остальным его шестеркам дали от восьми до пятнадцати. А вот подруга его отмазалась. Бурцев в Якутске тоже пожизненное получил. Элле Малиновой дали пятнадцать… И знаете, нам предлагает свои услуги Лишев.
– А кто это?
– Да Леший же! – Жигунов рассмеялся. – Кстати, сейчас он, пожалуй, единственный, с кем можно иметь дело.
– Значит, надо договариваться с ним, – отозвался Рокин.
– Зачем вы это сделали? – спросила по телефону Маргарита Павловна.
– Я сам себе все время задаю этот вопрос, – вздохнул сидящий за стеклянной перегородкой с трубкой в руке Фролов. – И не нахожу ответа. Но хватит обо мне. Со мной все предельно ясно, по крайней мере на восемнадцать лет. Как там дети?
– Вас вспоминают. Правда, все реже и реже.
– Спасибо вам, они нашли замечательную маму и не потеряли веру в людей.
– И вам большое спасибо за квартиру, дом, машину и счет в банке. Я не хотела это брать, но…
– Поэтому я и отдал все детям, – улыбнулся он. – Прощайте, – увидев, что конвойный делает знак, кивнул Фролов.
– Вы напишите мне, – попросила Маргарита. – Я вам пришлю фотографию детей.
– И, если можно, свою, – смущенно попросил он. – Алешина у меня есть. – Он достал из кармана большую цветную фотографию.
