Она купила подержанные компьютер и факс, потратив тысячу фунтов стерлингов, но это был ее вклад в будущее. Как только она устроилась в тесной маленькой спаленке, настроение чуточку поднялось.
Сейчас она готова пойти работать.
Но работы не было. Она не могла ее найти.
В «Глаксо», «Уэлкам» и «Ай-Си-Ай» ей отказали. В «Хофман ля Рош», «Истмэн Кодак» и «Пфайзер» она дошла до первого интервью. И все. Она пыталась объяснить, что произошло в «Драконе», но видела, как на лица собеседников словно опускались жалюзи. Никто не хотел слушать.
Значит, Тони Сэвидж выполнил обещанную угрозу.
Он умен, очень, с горечью подумала Нина, уходя из «Смитклайна». Там с ней побеседовали, даже предложили работу. Она никогда не смогла бы доказать, что существует черный список, но понимала, что происходит.
Работа, которую ей предложили, годилась для начинающих. «Проктор энд Гэмбл», программа научной подготовки. «Джонсон энд Джонсон», курсы маркетинга. В общем, она получила пять или шесть предложений такого рода и все отвергла. Принять их означало годы работы на пути вверх, изнуряющую борьбу, чтобы продвинуться вперед и добиться признания. Это означало начать все с нуля.
С этим Нина не могла смириться. Она собиралась найти другой путь.
Элизабет заморгала, пытаясь прогнать головокружение. Разум пытался пробиться сквозь боль и усталость.
Ей отчаянно хотелось пить, мучила страшная боль в левой лодыжке. Тело чувствовало себя непривычно. Его как будто развинтили на части.
— Она приходит в себя, — сказали по-английски, и седовласый доктор наклонился над кроватью.
— Леди Элизабет, вы знаете, где вы?
Элизабет прошептала:
— Больно. Воды.
Хирург поднес к ее губам поилку и сделал знак медсестре.
— Дайте ей петедрин. — Он дежурно улыбнулся. — Я доктор Джоплинг, один из постоянных консультантов вашего отца, он отправил меня сюда наблюдать за вами.
После несчастного случая. Сейчас вы в клинике «Королева Екатерина», недалеко от Женевы, и полетите домой, как только сможете перенести полет.
Медсестра молча сделала укол.
Элизабет посмотрела на доктора, пытаясь вникнуть в его слова. Какие-то образы нахлынули на нее. Гонка, падение, агония, кровь…
— Я упала.
— Боюсь, что так. Произошел очень серьезный несчастный случай, вы перенесли несколько операций» но сейчас вы в порядке.
— Нет, — покачала головой Элизабет. Петедрин уже действовал и приятное тепло охватило тело, смывая боль, но все равно что-то было не так.
Лицо доктора Джоплинга обрело профессионально-ободряющее выражение.
— Мы можем обо всем поговорить позднее, когда вы адаптируетесь. Я позвоню вашей семье, они ждут, когда вы придете в себя. Я уверен, вы захотите с ними увидеться…
— Доктор… — голос Элизабет звучал слабо, он казался каким-то надтреснутым, — я хочу знать, что случилось. Пожалуйста, скажите мне сразу.
— Очень хорошо. — Джоплинг подошел ближе к кровати. Похоже, он хотел взять ее за руку, но потом решил не допускать подобной фамильярности. — У вас было очень серьезное падение, вы получили внутренние и внешние повреждения, включая кровотечение, переломы и трещины. Но самое худшее с левой ступней. Она сломалась при падении, потом правая лыжа ободрала ее до кости. Ботинок раздавил значительную часть ступни. — Он помолчал.
Возможности смягчить удар нет. — Мы предприняли все усилия, чтобы спасти ногу, но нервные окончания настолько сильно разорваны, что не было возможности соединить их.
Мне очень жаль, что я должен это сказать, но мы вынуждены были ампутировать ногу от лодыжки.
Кровь отхлынула от лица Элизабет. Она посмотрела в конец кровати. Казалось, под одеялом торчали две ноги.
Но она ощущала, между прочим, только правую.
— Это протез, — пояснил хирург. — Из пластика, он присоединен к ноге металлическим каркасом. В месте соединения шар, благодаря которому ваша походка будет нормальной. Это лучшее, что есть на рынке, и ваш отец на этом настоял.
Элизабет тихо сказала:
— Спасибо, доктор.
— Вы не будете хромать, леди Элизабет. Чтобы прийти в себя, понадобится время, но вы в конце концов сможете ходить обычным шагом.
Повисло мертвое молчание.
— Я никогда больше не смогу кататься на лыжах?
— Боюсь, что нет. — Джоплинг говорил сдержанно, но тон его был таким, каким выносят приговор. — Ни бег, ни лыжи. Ну разве что спокойное плавание. И никаких занятий активными видами спорта.
Он притворился, что не замечает слез в глазах девушки.
Почувствовав, что взяла себя в руки, Элизабет нажала кнопку вызова доктора.
— Я хотела бы увидеть герра Ганса Вольфа, — сказала она.
Имя, казалось, ошарашило Джоплинга. Лицо его слегка поморщилось.
— Герру Вольфу отказано видеть вас.
— Отказано? Вы разве не знаете, что он мой тренер?
— Конечно, леди Элизабет. Именно потому, что он ваш тренер. Его появление растревожит вас.
— Ганс не имеет к этому никакого отношения. Мы каждый раз рискуем, пристегивая лыжи. — Девушка приподнялась на локтях и раздраженно посмотрела Джоплингу в глаза. — А кто ему запретил? Вы?
— Вовсе нет, миледи, — поспешно ответил доктор. — Лорд Кэрхейвен. Он контролирует здесь все.
Еще бы, конечно, контролирует, подумала Элизабет.
— О'кей, доктор Джоплинг. Позвоните, пожалуйста, Гансу и попросите его навестить меня.
Джоплинг кивнул.
— Я думаю, герр Вольф еще в городе. Несмотря на запрет вашего отца, он отказался уехать. Он звонил каждый день, узнавал о вашем состоянии.
Элизабет расплакалась, не в силах сдержаться. Потом смахнула слезы.
— А кто-нибудь еще звонил?
Доктор развел руками.
— Да сотни звонили. Официальные лица, британские тренеры, члены вашей команды. Многие другие участники соревнований. Ну и пресса… Моя комната завалена цветами для вас. Все ждут, когда вы оправитесь.
«Разве я оправлюсь?»
— А… мистер Джек Тэйлор просил разрешения навестить меня?
— Он звонил, спрашивал о вашем состоянии и послал цветы, но разрешения на посещение — нет, не просил.
— Понятно, — мрачно сказала Элизабет.
— Так вы хотите, чтобы я принес цветы?
Она покачала головой.
— Не надо, у меня нет настроения. Отдайте их в другие палаты.
