Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
Наконец последний ремень высохшей до твердости камня коры был перерезан, и в этот самый миг что‑то хлестко ударило в содрогнувшийся ствол с той стороны и взорвалось, прошив листву металлической крошкой. Влад оступился и понял, что падает. К счастью, сухая ветвь, в которую он вцепился мертвой хваткой, была еще не выпутана полностью из кроны. Отчаянно ища опору, Влад дотянулся до сомнительного по прочности сучка, но тут удар повторился. Что‑то наотмашь хлестнуло по щеке.
— Влад! — Отчаянный вскрик Чаги.
Только бы не выронить нож! Эти самонаводящаяся дрянь лупит влет по любому быстро движущемуся металлу!.. Впрочем, теперь уже выяснено, что и по медленно движущемуся тоже… Наконец ему удалось убрать лезвие. Рукоятка покрыта поглощающим слоем, по идее, микроголовки должны потерять цель! По идее…
— Да здесь я, здесь, — бормотал он, прижимаясь к шершавому, как пемза, стволу и ожидая третьего удара. Третьего удара не последовало, и Влад перевел дыхание.
Идиот! Вот идиот! Комплексам ведь все равно, откуда ты такой взялся! Или ты думаешь, они только местных бьют? Нет, уж лучше все руки кремнем поуродовать, чем вот так… Сердце колотилось, руки не слушались, по щеке стекало что‑то горячее — то ли кровь, то ли пот, выясним внизу. Влад кое‑как отпутал и спихнул чертову сухую ветку и стал спускаться сам, приостанавливаясь и отдыхая на каждом суку. Преодолев половину пути, он уже пришел в себя настолько, что даже смог осознать интереснейшую вещь: Чага впервые назвала его по имени.
Он спрыгнул вниз, коленки подвихнулись, и пришлось коснуться руками податливой нестепной почвы. Выпрямился. Чага стояла перед ним с неподвижным, но каким‑то слегка перекошенным лицом.
— Слушай, улыбнись, — попросил он по‑русски. — У тебя это так хорошо получается…
11Копать в самом деле не пришлось, но Влада это не выручило нисколько — блокнота он так и не раскрыл. Пользуясь близостью ручья, Чага устроила большую стирку и банный день одновременно.
Баня была холодная и с золой вместо мыла.
То, что Чага помешана на чистоте, Влад заметил еще давно: омовения совершались при малейшей возможности, и каждый зверь всенепременно и обязательно нес по два бурдюка с водой. Влад несколько иначе представлял себе быт кочевников и, слава Богу, что ошибся…
Но черт возьми! Во‑первых, тщательнейшие эти омовения съедали последние крохи свободного времени, а во‑вторых, то и дело переходили в открытый идиотизм: Чага вполне могла заставить мыться перед рытьем окопа, например…
Было и третье неудобство: приходилось раздеваться догола, благо хоть по очереди. Влад не был ханжой, но на Чагу он в таких случаях не смотрел принципиально. Этакая ребяческая форма мести: ты вот меня горбатиться заставляешь, так я на тебя за это даже и смотреть не буду.
Зато сама Чага в этом отношении, как, впрочем, и в любом другом, вела себя весьма бесцеремонно: могла подойти, не скрывая интереса, оглядеть оценивающе… Влада это бесило, он отворачивался, заслонялся, а однажды, не выдержав, попросил удалиться. Чага приподняла брови и молча выполнила просьбу.
— Бойся женщину улыбающуюся, — сварливо бормотал Влад, вымывая из волос золу вместе с крупинками песка.
Песок‑то откуда? Он ухватил двумя пальцами одну из песчинок и, промыв глаза, посмотрел. Крупинка была металлической. Микроосколок. Ну правильно, тогда, на дереве, два раза с головы до ног осыпало. Полна голова металла.
Минутку‑минутку… Выпрямился в озарении. Так вот они, выходит, от чего отмываются! Наивные…
— Чага!
Она оглянулась. Не стесняясь на этот раз своей наготы, Влад шагнул навстречу, протягивая на ладони блестящий кристаллик.
— Мы что, из‑за этого все время моемся?
У Чаги расширились зрачки, и она резко ударила его по руке.
Влад засмеялся.
— Да что ж вы тут все такие запуганные? Чага! Не лоцируется такая крошка, понимаешь? Не видит ее металл! Маленькая слишком!
И хотя высказывание содержало больше русских слов, чем местных, общий смысл его Чага, кажется, уловила.
— Не надо больше, — выговорила она, глядя ему в глаза чуть ли не с ненавистью. Повернулась, ушла к стреноженным зверям и до самого вечера общалась в Владом одними лишь отрывистыми распоряжениями. На вопросы не отвечала.
Он и сам понимал, что проштрафился, и с вопросами особенно не лез. И только вечером, когда балку залили влажные сумерки и Чага по обыкновению погасила костер, Влад не выдержал.
— Чага, — сказал он. — Вечер. Холодно.
Присев на корточки, она добивала последние угольки. После купания Влада слегка знобило, подстилка и одеяло кололись немилосердно — кошма…
— Костер, — еще раз попытался он. — Гасить. Зачем?
Она медленно повернула голову. Лицо смыто сумерками: то ли еще сердится, то ли нет, не поймешь.
— Металл, — нехотя пояснила она. — Увидит.
О Господи, опять металл! Здесь‑то он при чем? Хотя… Влад тихонько присвистнул и задумался. То, что микроголовки реагируют на инфракрасное излучение, факт достоверный. Уж кому‑кому, а Владу‑то это известно доподлинно — при посадке его клюнуло именно в дюзу. Значит, что же это получается? Днем степь нагрета, и костер для металла как бы трудно различим… Да что за бред! Температурный перепад между днем и ночью от силы градусов десять. Да реагируй металл на огонь, он бы эти костры щелкал в любое время суток!..
Сказать ей? Да нет, не стоит. Хватит на сегодня просветительской деятельности, а то уже не по руке — по физиономии схлопочешь…
Кстати, не исключено, что все эти возведенные в закон нелепости — просто‑напросто тяжкое и бессмысленное наследие гражданской обороны: дезактивация, дегазация, светомаскировка… Паническая боязнь микроосколков, бесконечное вычесывание зверей, бесконечные омовения, гашение костров на ночь…
Вечер кончился. В балку хлынула чернота, рваные пробоины в листве залило густой синевой. Металлически блеснули звезды. Из темноты слышалось сопение зверей да шорох раскатываемой кошмы — Чага устраивалась на ночлег. Спокойной ночи здесь друг другу желать не принято…
Так что же мы сегодня выяснили? На собственной шкуре и рискуя жизнью. Сверкающая паутинчатая спираль в небе — это, несомненно, локатор. Об этом даже туземцы знают. «Металл смотрит». Черт, а ведь Бальбус не раз засекал эти штуки с орбиты, только называл их «одуванчики». Между прочим, если сверху, то очень похоже. Что еще? Лезвие ножа весит примерно полсотни граммов. Будем это пока считать минимальной массой, на которую реагируют микроголовки… Еще они способны, прошу отметить это особо, наносить не только массированные, но и одиночные удары, причем по малоскоростным целям. Если бы не ствол дерева, башку бы снесло наверняка…
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
