Книга Как истинный джентльмен - Эйлин Драйер

Это был долгий день. После исчезновения Кейт недели тянулись медленно. Узнав про ее похищение, Грейс немедленно приехала в Лондон, чтобы чем-то помочь. Когда стало ясно, что сделать ничего нельзя, она вернулась домой.

Приближалась зима, и в Лонгбридже было полно работы. Надо было сделать очень много, чтобы поместье стало похоже на дом, о котором Грейс мечтала долгие годы. Сегодня ей пришлось наблюдать, как группа бывших солдат укладывает фундамент для будущей пристройки к конюшне.

Загорелые и окрепшие отставники работали на осеннем солнце, укладывая тяжелые камни, и старый моряк затянул песню. Харпер руководил работами, но сейчас здесь создавалось будущее Грейс. Она помогала Бханвару готовить еду для работников. Стояла рядом с Харпером, когда он раздавал указания, и сама помогала укладывать камни. На руках у нее появились мозоли, она загорела и чувствовала приятную усталость.

Ей хотелось закончить конюшню до первого снега. Она видела, как косили сено и собирали урожай. Помогала Бридж и Радхике снимать фрукты с деревьев. Завтра утром она остановится у приусадебной фермы и проследит, чтобы было заготовлено достаточно дров для обогрева дома в самые холодные дни.

Это будет ее первая зима в поместье. Надо, чтобы все было подготовлено как следует.

Под старым гвардейским мундиром на Грейс было черное платье. Две недели назад ей пришлось перенести еще один удар. Дядя Доус, отправившийся на охоту верхом на своем лучшем скакуне, собирался перепрыгнуть каменную изгородь и упал, сломав себе шею. Он так и не оправился от мысли, что невольно помогал предателям. И только после его смерти правительство признало, что великодушный старый вояка действовал из лучших побуждений.

После похорон, где присутствовал сам Веллингтон, Грейс предложила тете Доус жить в ее доме. Женщина, переносившая потерю со стойкостью, которая и привлекала к ней ее сурового супруга, согласилась, добавив, что Грейс необходима спутница. Удивительно, но она необычайно привязалась к мистеру Питту, поэтому их часто можно было увидеть вместе с малышкой Ручи за чаем или украшением шляп. У тети Доус появился вновь смысл жизни, а у Ручи — бабушка. А обезьяна выглядела такой скромной в шляпке.

Грейс прошла по красной гостиной, украшенной шелковыми подушками и самоварами. В библиотеке было полно ценностей, привезенных из Канады, а маленькую столовую рядом с кухней украшала майолика. Яшму Грейс решила приберечь для своего кабинета — отделанной досками маленькой комнатушки, которую она выкрасила в кремовый цвет, чтобы на его фоне ярче выделялись ярко-зеленые полки. Ковры были привезены из Ирана, а шелковые гобелены из Китая, и каждая комната являла собой буйство красок. А ведь Грейс только начала. У нее еще оставалось целых двадцать полных сундуков.

Проходя мимо стоявшего в прихожей стола, она поставила посередине маленькую золотую крашеную статуэтку Ганеши — бога-слона. Его всегда держали у входной двери, чтобы он притягивал удачу. Грейс знала, что удача ей теперь понадобится как никогда.

— Примешь ванну перед сном? — спросила Бридж.

Грейс чуть не застонала.

— Нет, я слишком устала.

Каждый вечер они с Бридж расставались у лестницы. Прежде чем вернуться в свои покои, Бридж в последний раз обходила дом, а Грейс поднималась к себе. Раньше, желая друг другу спокойной ночи, они лишь кивали или касались руки друг друга. Теперь Грейс всякий раз обнимала дородную пожилую женщину. Бридж это по-прежнему удивляло, но она тем не менее сердечно отвечала на объятие.

Это был самый важный урок, усвоенный Грейс за последние несколько недель. Никогда не забывать сказать тем, кого любишь, о своих чувствах. Это был самый лучший способ никогда не испытывать сожалений.

А их у нее было достаточно. Они легли ей на плечи тяжелым грузом, и только любовь друзей смягчала немного эту ношу. Но теперь у Грейс больше не будет возможности сказать своему дяде Доусу, что он для нее значил. Она не сможет обнять отца и сказать ему, что любит его. У нее больше не будет гренадеров, друзей, которых она потеряла в бесчисленных сражениях, не успев даже поблагодарить их за то, что они смогли заставить некрасивую и неуклюжую девушку почувствовать себя любимой.

Однако самое сильное сожаление ожидало ее наверху в спальне. Когда она вошла в комнату, там ее уже ждала Лиззи, разложив на постели фланелевую ночную сорочку.

— Только не фланель! — возразила Грейс. — Я еще успею ее надеть. Мне бы хотелось мой длинный восточный халат. Пожалуй, он будет лучше смотреться с новой мебелью.

Грейс улыбнулась. Для стен спальни она приберегла самые лучшие картины, каких еще никто не видел. Ее отец и понятия не имел, какие полотна она собирала на индийских и турецких базарах все эти годы и прятала подальше и что научили ее рисовать женщины из гарема. Теперь она больше не прятала свои картины. На стенах жили поразительно красивые женщины и мужчины, изображенные яркими красками и застигнутые в вечном танце чувственной любви. Зная теперь, что испытывали эти улыбающиеся своим возлюбленным женщины, Грейс боролась с завистью. Им вечно суждено переживать самый интимный момент жизни, испытывать величайшее наслаждение в мире, полном ярчайших красок. В то время как она, лишь мимолетно прикоснувшаяся к этому, была вынуждена снова жить иллюзиями.

Сейчас ей особенно не хватало Диккана. Да, она скучала по нему не только в спальне. Она думала о нем всякий раз, когда ехала верхом на Эпоне. Видела, как он подносит к глазу монокль, рассматривая интерьер ее дома, и становится отменно вежливым, когда Ручи и тетя Доус приглашают его на чай. Она слышала его смех, чувствовала запах его сандалового мыла, и от этого становилось еще тяжелее на душе.

— Что-нибудь еще, мадам? — осведомилась Лиззи.

— Нет, спасибо, дорогая. Спокойной ночи.