несправедлива и что их неправильно понимают. Они объясняют отсутствие эмпатии жестоким детством, рационализируют свою мстительность и потребность контролировать партнеров, оправдывают свою месть тем, кто их бросил. Мой почтовый ящик уже напоминает тигель.
Многим психотерапевтам не нравится использовать злополучное слово на букву «н». Они предпочитают не называть клиентов нарциссами, вместо этого, пытаясь избежать наклеивания ярлыков, описывают их как людей с тревожными привязанностями, высокой конфликтностью, эмоциональной ограниченностью и плохой саморегуляцией. Я нормально к этому отношусь. Нет необходимости наклеивать ярлыки. Удобно иметь термин, не говоря каждый раз «неэмоциональный, самовлюбленный, грандиозный, высокомерный, поверхностный» и так далее. Однако в отсутствие такого термина остается необходимость в большей ясности.
Очень важно просвещать людей и предотвращать новые страдания тех, кто застрял в отношениях с нарциссами. Эпитет не имеет значения. Человека можно назвать нарциссическим, трудным, антагонистичным, конфликтным, психопатичным – как угодно. Но, стремясь избежать ярлыка, есть риск оставить невинного человека, столкнувшегося с такими паттернами, в растерянности и разочаровании. Клиентов часто критикуют терапевты, из лучших побуждений уточняя, кто именно причина проблем в отношениях и достаточно ли четко и прозрачно они коммуницируют. Из-за этого многие боятся обращаться за психологической помощью и даже получают повторную травму, ведь реальность их отношений снова ставят под сомнение, но на этот раз – специалист. Жертвы нарцисса и без того борются с ощущением, что недостаточно хороши, кабинет психотерапевта не должен быть местом, где это ощущение усиливается.
Я бы не разобралась в нарциссизме и связанных с ним паттернах, если бы не работала с широким спектром токсичных моделей межличностного поведения. Мне регулярно встречаются люди, которые очень нарциссические и действуют по токсичным шаблонам, начиная от выраженного чувства вседозволенности и заканчивая ложью, изменами, враждебностью, лицемерием, преследованием, плохо регулируемым настроением и просто всем знакомой подлостью. В общении с ними я проявляю сочувствие и сострадание, выслушиваю их истории (некоторые из них довольно сложные и болезненные) и напоминаю им, что плохие вещи, которые с ними произошли, не определяют их. А еще я обличаю их проступки. Я говорю им, что они ведут себя неподобающе, что их ложь неприятна другим, что они не имеют права на особое отношение и что нападать на окружающих – это не нормально. Мы практикуем эмпатию, и я учу их ставить себя на место другого. Я понимаю, откуда берутся подобные паттерны и, плотно работая с такими клиентами на протяжении месяцев, а то и лет, проявляю доброту и сопереживание, ощущаю связь с ними.
Но если бы я встретила такого человека в своей жизни – захотела бы я вступить с ним в близкие, глубокие отношения? Пожалуй, нет.
Я бы не хотела, чтобы у меня был такой партнер, брат или сестра, родитель или коллега. Потому что, какие бы глубокие темы мы ни поднимали, как бы они ни старались на сессиях, для них все равно характерны вспыльчивость и гиперчувствительность, а значит, их собеседник вынужден тщательно подбирать каждое слово. Из-за склонности быстро и неадекватно реагировать в большинстве ситуаций они говорят обидные вещи близким людям (включая меня), оскорбляют, кричат и иным образом унижают и обесценивают своих партнеров, членов семьи, коллег и сотрудников. Они отвратительно ведут себя в ресторанах и в профессиональной среде, критикуют, срываются на официантов, парковщиков, администраторов и всех остальных, кому выпало несчастье обслуживать их или работать на них. Они гордо расхаживают, твердя: «Да вы знаете, кто я?» – и повторяют мантры о своем превосходстве. Они напыщенны, когда добиваются своего, и угрюмы во всех остальных случаях. Иногда, в моменты просветления, они осознают это. Они рассказывают мне, как они ничтожны, говорят, что их жизнь пуста, что им трудно заботиться о чувствах других людей, а свое существование назвать счастливым. Более того, это усугубляется с возрастом. Я учу их по возможности принимать, что они такие, какие есть, и признавать, что, возможно, у них никогда не будет той эмпатии и близости, которые им нужны. Мы работаем над важными отношениями, например над тем, как стать лучшим родителем или партнером. Мы добиваемся небольших успехов, и этого порой достаточно для них и их семей.
Если люди хотят видеть в моем подходе недоброжелательность, пусть так и будет, однако он не таков. Я видела много пользы от того, что людям рассказывали про приемы нарциссов, помогали понять, что с ними происходит, вместо того чтобы винить себя и думать, что еще можно сделать. Я учу людей тому, что терпеть насилие – это не нормально. И что, каким бы ужасным ни было прошлое человека, оно не дает ему карт-бланша на превращение окружающих в груши для битья. Меня всегда радует, что у любой категории людей есть защитники, и хорошо, что у нарциссов и других конфликтных личностей они тоже имеются.
Реальная опасность
Нарастающая тенденция нарциссизма, самовлюбленности, враждебности, грандиозности и скверного поведения вредна для всех нас, потому что даже теплые, добрые и гуманные люди, действующие из лучших побуждений, рискуют столкнуться с тем, что я называю «инфекционным нарциссизмом». Если вы проводите много времени с нарциссом, вы можете перенять некоторые его черты. Нарциссические и токсичные люди, как правило, эмоциональные вампиры. Они высасывают из других любовь, надежду, положительные эмоции, стремления и человечность. Возникает риск стать похожим на них, как в классических историях про вампиров, когда после укуса человек тоже превращается в вурдалака. Чтобы просто сосуществовать с нарциссом, приходится постепенно сокращать и заравнивать свой эмоциональный мир. Никто не хочет терять эмпатию или становиться более холодным и отстраненным, но это форма самозащиты, необходимая в условиях нарциссического насилия и эмоционального голода. Подобная картина часто наблюдается после травмы, когда человек оказывается более социально изолированным. Поскольку мир все активнее нормализует и поощряет нарциссизм, людей, получивших «укус» равнодушия и отстраненности, становится больше и мы чаще сталкиваемся с ними. Из-за этого, сохраняя нарциссов в своей жизни, мы можем утратить собственные лучшие качества. Даже если регулировать свои ожидания и держать нарциссов на расстоянии, они все равно не остановят свое токсичное и пагубное влияние, что со временем мешает нашему росту и подрывает здоровье.
Угроза нарциссизма и токсичности реальна и велика. В газете The Washington Post от 2 июля 2018 года Петула Дворак изложила то, что многие специалисты в области психологии уже знали: в типичном портрете «массового убийцы» (человека, который убивает трех или более незнакомых ему людей в ходе одного события или за короткий период времени) одна из самых значимых черт – презрение к женщинам. Но это еще не все. В большинстве своем массовые убийцы – обездоленные, разочарованные, высокомерные и пренебрежительные люди, которые считают, что жизнь проходит мимо них и что мир им что-то должен (массовое чувство превосходства). Они используют социальные сети и другие формы интернет-контактов как оружие, чтобы преследовать и травить других людей, как правило женщин, доставляя им страдания. Они ошибочно верят в свои интимные отношения и близость с людьми, с которыми только что познакомились, и принимают доброту за сексуальный интерес, потому что сами не проявляют ее бескорыстно. Они чувствуют себя обиженными и годами размышляют о мести. По определению это соответствует архетипу скрытого нарцисса или социопата. На первый взгляд в них не так уж много от нарциссов. Они не обаятельны, не харизматичны и не успешны. Как правило, женщины не очаровываются ими.
К сожалению, наши правовые, судебные и школьные системы не справляются с угрозами, исходящими от нарциссических и токсичных людей, пока не станет слишком поздно. Наши системы рассчитаны на наказание, а не на профилактику. Как отметила Дворак в своей статье, характерные черты личности нередко проявляются за несколько лет до совершения массовых преступлений. Наши системы ограничены в действиях, даже когда паттерны поведения очевидны, а жертвы умоляют: «Я в опасности, пожалуйста, сделайте что-нибудь». Многие женщины говорят, что их главной ошибкой было то, что они вообще позволили такому человеку приблизиться к себе. Скрытый нарцисс неверно истолковал их доброту и бесцеремонно вломился в личное пространство. Одна женщина просто как-то раз добавила в друзья в социальной сети мужчину, после чего он годами преследовал ее. Впоследствии этот человек устроил массовую стрельбу в округе Колумбия.
Феномен токсичности и нарциссизма касается не только самовлюбленной матери,
