и следил за птицами, кружащими в оранжевом небе.
— Умеете же вы, дорогуши, спросить то, чего никто не спрашивал! — воскликнул Три Галки. — Драконы должны хранить Баланс Порядка и Хаоса, а чего я хочу, уж и не помню… Сейчас мой долг — воссоединиться с сыном, и всё остальное неважно.
Он ушел с балкона в просторную, обрамлённую мраморными колоннами гостиную и развернулся к нам.
— Отдыхайте, завтра будет хлопотный день, не говоря уж о ночи.
Борх скрылся за дверью в свои апартаменты. К нам вошла вереница слуг, которые внесли фрукты, кальян, стопки одежды и полотенец, и один из них знаками показал, куда нам надлежало сложить грязную одежду, а другие наполнили горячей водой ванну на нашей половине этого средневекового пентхауса.
— Ну что же, это именно то, чего я желала после долгой дороги, — сказала я по завершении всех водных процедур, расчесав, наконец, волосы и облачившись в скользкую шёлковую тобу.
Иорвет обошёлся полотенцем, которое повязал вокруг бёдер.
— Не слишком-то великое желание, — насмешливо сказал он, устроившись на диване и выпуская в воздух дым кальяна.
— Я — простая ведьмачка, — улыбнулась я и развалилась на подушках рядом с ним.
— И чего же ты хочешь действительно важного, простая ведьмачка?
— Тебя, — не раздумывая, ответила я и положила руку ему на живот.
— Ты всегда смеёшься…
— Нет, не смеюсь, но и думать о важном сейчас не хочу, — сказала я. — А чего хочешь ты?
— В отличие от тебя и дракона я точно знаю, чего хочу.
— Например?
— Например… — его лицо стало серьёзным. — Я хочу, чтобы ты разговаривала со мной на моём языке, на Старшей Речи.
— Это я могу, — рассмеялась я.
Иорвет приподнял бровь. Набрав воздух в лёгкие, я выпалила все ругательства на Старшей Речи, которые запомнила за время наших странствий. Он придвинулся поближе.
— Мне нравится, продолжай, — его рука скользнула под мою спину.
— Я сдала экзамен?
— Neén, het ess neén belan’greac a’taeghane.
*Нет, но это сейчас неважно*
— Что? — не поняла я.
— Это не важно.
— Ты тоже смеёшься и не говоришь о том, что важно, — сказала я. — Никто не говорит — ни драконы, ни эльфы.
— Ни люди.
— Никто, — согласилась я, и мы занялись тем, что было в этот миг действительно важным.
* * *
Проснулась я от тихого шелеста, и долго лежала, всматриваясь в тёмный потолок, и слушала дождь, который постукивал по металлу крыши. Иорвета рядом не было, а дверь на балкон была открыта, и занавески пузырём выгнулись наружу. Во фляге было пусто, цепочка с камнем звякнули на дне, и я пошла в гостиную за водой. Из-за двери Борха доносился раскатистый храп, и на цыпочках я вернулась в нашу спальню.
— Ты не спишь? — Иорвет сидел на балконе, поджав под себя ноги.
Пахло прибитой дождём пылью, а морось, висящая в воздухе, превратила огни города, который никогда не спит, в расплывшиеся пятна.
— Проснулась от дождя, — ответила я и села рядом.
— А я не смог заснуть, — сказал он. — Это завтрашнее дело…
Он замолк.
— Честно говоря, оно мне не нравится, — кивнула я. — Что-то с ним не так.
— Да, — ответил он. — От него смердит за версту.
— Но у нас нет выбора?
— Выбор есть всегда, — сказал Иорвет. — Но времени отказаться от него и искать Исенгрима самим у нас нет.
— Времени нет… — повторила я и подумала о том, как давно не возвращалась в мой мир. Воспоминание о нём ускользало, как о сне, приснившемся когда-то прежде.
— Прошло четыре года, как Исенгрим покинул Север, и я не знаю, что за незнакомца встречу вместо него, — сказал Иорвет.
— Конец путешествия близок, — сказала я. — И если нас не растерзают снежные пантеры и не изрубят в фарш стражницы из Двенадцати, то через день ты узнаешь.
— Это так, — помедлив, сказал он. Его кожа, покрытая каплями дождя, блестела в тёмно-синей ночи. — Я должен попросить тебя кое о чём.
Я кивнула.
— Исенгрим не должен узнать о наших отношениях.
— У нас же нет отношений, — помолчав, сказала я.
— Да… То есть, нет. Есть, но не те — мы друзья.
— Которые занимаются любовью.
— Да.
— Вообще никаких отношений, — подтвердила я.
— Да, — начав раздражаться, сказал он. — Поэтому Исенгрим ничего не должен узнать о наших не-отношениях. Это слишком большой риск. В лучшем случае он просто не станет со мной разговаривать… — его губы скривились. — Bloede arse, мне не нравится говорить такое даже другу…
— У нас же договор, так что всё честно. Не переживай, мимолётный курортный роман — не повод ставить под угрозу твои планы.
— Вот как, мимолётный роман?
— «Беспроигрышная ситуация, никаких обязательств», — процитировала я слова Иорвета, впервые за долгое время почувствовав, что делаю всё правильно. Я не должна ставить его перед выбором, не должна давать ему повод нарушить данную им клятву и не должна в своих кратковременных гастролях по этому миру вмешиваться в его судьбу, как это произошло с Эскелем. — Приятный бонус к нашему совместному путешествию и только.
— И ничего больше? — я заметила в его взгляде ярость.
— Ничего больше.
— Отлично, — отчеканил он. — Как нельзя лучше.
— Не забудь предупредить Борха, — сказала я. — Он болтлив, а Исенгрим — его друг.
— Я уже поговорил с ним, — ответил Иорвет. — Он будет хранить молчание, если мы никому не расскажем о его сыне.
— Отлично, — сказала я и поднялась. — Рассвет скоро. Я — спать.
Дождь так и продолжал мокро шуметь по крыше, и, несмотря ни на что, я заснула мгновенно. Иорвет вернулся под утро, и сквозь сон я почувствовала, как ледяные пальцы прикоснулись к моей руке, и я сжала его ладонь в своей.
АЛТИНАДИР. Золотой ребёнок
После полудня за нами с Иорветом прибыл юноша с серебристо-зелёной кожей. С порога он шёпотом поинтересовался, где находится ванная комната, и вышел из неё, наматывая на шею мокрый шарф и тщательно расправляя его над узкими прорезями в коже, похожими на жабры. Борх исчез ещё до того, как я проснулась. Мы с Иорветом в ожидании провожатого провели утро в сборах, уходе за оружием и молчании и лишь изредка перебрасывались скупыми фразами, как будто пытались примериться к нами же самими расставленным рамкам. Несмотря на железобетонную уверенность, что вчера я поступила правильно, меня ломало, как наркомана Сагато без дозы афиума, и стоило больших усилий сдержаться, чтобы уже привычно не прикоснуться, не поцеловать Иорвета и не признаться, насколько сильно мне его не хватает. Он же то ли не придумал, как себя вести, то ли решил, что, учитывая риски, овчинка выделки
