Отдайте мне честь и назовите генералом. Этого я не ожидал. Загадочный крик, и особняк тут же переносится на новое место. Еще один кусочек мозаики. С минуту все это крутилось у меня в голове, и я проговорил:
— Так, это, конечно, интересно, однако с вами я собирался поговорить совсем о другом.
Он кашлянул.
— Да, наверное, о другом.
— И вовсе не о тех неприятных событиях, которые имели место, когда мы встретились существенно раньше.
— Сударь?
— Речь о Хевлике.
Челюсти его сжались, он снова смотрел сквозь меня. Я подождал, пока он придет в себя, и наконец Гормен проговорил — намного тише:
— А что насчет нее?
— Я знаю, что случилось. Я знаю, кто устроил, чтобы вас изгнали из Дома.
— Да, — ответил он, — Лашин. Он был в нее влюблен.
Я моргнул. Однако. Еще один сюрприз.
— Что ж, — сказал я, — не думал, что вы в курсе. И когда вы узнали?
— Когда он появился здесь. Лет двести назад.
— И вы даже не поговорили с ним?
— Нам нечего было сказать друг другу, сударь.
— И вы никогда не говорили об этом с ней?
— Но как я мог?
— И правда, как вы могли. Скажите мне тогда вот что…
— Сударь?
— Еда. Ее доставляют из старого замка?
— Да, сударь.
— Слуги готовят еду, а потом приносят через комнату с зеркалами?
Он кивнул.
— Почему?
— Сударь?
— Почему не перевести слуг сюда? Здесь отличная кухня, большая кладовая. Почему не использовать их?
— Не знаю, сударь.
— Хорошо. Да. Отлично.
— Я не понимаю.
— А вот я, кажется, начинаю понимать.
— Что…
— Нет, не спрашивайте. У меня это еще крутится в голове, и все еще есть вещи, которых я не понимаю. Но это зеркала, и Армарк, и Атрант. И парадный вход.
— Парадный вход, сударь?
— Когда я в первый раз говорил с Атрантом, он был удивлен, что я сумел войти, а потом был удивлен, что двери парадного входа не открывается. Вы когда-нибудь через них выходили или входили?
— Конечно, много раз.
— Я имел в виду — с тех пор, как особняк оказался здесь, на утесе.
— А. Нет, не имел такой возможности.
— Точно. А что с другой дверью?
— С какой такой другой дверью, сударь?
— Вот-вот. Чтобы дом таких размеров имел лишь один вход-выход?
— Ну, есть еще дверь во дворик.
— Да, и боковая, которая ведет… никогда ею не пользовались?
— Нет, сударь.
— И не пытайтесь. Одно огорчение.
— Да, сударь.
Некромантические пути в иные миры, двери, которые открываются в иные времена, но не полностью, потому что ходить куда угодно нельзя…
— Вы в порядке, сударь?
— Голова раскалывается.
— Не хотите ли студенцового отвара? Очень эффективное средство…
— Нет-нет, все пройдет.
— Да, сударь.
— Как только разберусь во всем этом.
— Конечно, сударь.
— Катастрофа Адрона изменила все.
— Сударь?
— Я наконец-то начинаю понимать, что это значит. Вы не поймете, потому что сами ее пережили, для вас все это было частью общей цепи событий. А я, похоже, понял.
— Я не…
— История драгаэрян, как ее понимают, началась во взрыве, который породил Великое Море Хаоса, и завершилась Катастрофой Адрона.
Взгляд Гормена показывал, что он не хочет спорить с безумцем. Я не обратил на это внимания и продолжал:
— Сейчас вы живете по инерции. Однако прежние правила больше не действуют. Все меняется. Дома. Цикл. Все. И вы, старина, можете быть частью этих изменений.
— Да, сударь, несомненно…
— И чтобы стать этой частью, вам только и нужно, что подойти прямо к Хевлике и сказать "я тебя люблю". Все. Более романтичного убий… выходца с Востока вы точно не встретите. Но это правда. Вот как появилось это место, Особняк-на-обрыве. Часть все того же сдвига, сотворившего прорехи в ткани мироздания. Сотрясается все. И что точно изменится, так это Дома. Так что вперед, действуйте. Просто подойдите к ней…
— Я не смогу.
Я посмотрел на него. Я подумал о Коти, о том, как она когда-то на меня смотрела, и как смотрит сейчас, и я хотел врезать этому идиоту стулом по башке. Да, это не мое дело. Но уж очень хочется.
— Что ж, — проговорил я, — тогда почему бы вам для начала хотя бы не пойти посмотреть, как она танцует? Посмотрим, что будет дальше.
Он вздохнул.
— Если бы я только мог.
— А почему нет?
— Мои обязанности…
— Да. Есть у меня предчувствие, что ваши обязанности вскоре станут заметно легче. Я бы пошел и посмотрел на нее, когда она танцует. Ей нравится, когда у нее есть зрители.
— Я… хорошо. И… сударь?
— Хмм?
— Я прошу прощения.
— За что?
— За то зелье.
— А. Я никогда не виню кинжал за то, куда он направлен. Ну, почти никогда.
— Спасибо, сударь.
— Послушайте. Я не пытаюсь указывать вам, что делать… хотя нет, именно это я и пытаюсь. Но просто хочу, чтобы вы знали: я сказал пару слов Лашину, и если вы пойдете в Дом Иссолы и заявите, что все это было ложью, то он подтвердит.
— Сударь, вы полагаете, что подтвердит?
— Да. Во Дворце, в крыле Иорича, есть такой адвокат Перисил, он либо поможет вам, либо отправит к тому, кто поможет. Уж если он работал на выходца с Востока,
