и тут Белла проводит рукой по воде, обдавая меня брызгами.
Она отпрыгивает назад, смеясь, и я знаю, что лучше не поощрять это. Я знаю, что сейчас мне следует объяснить, что я чувствую, извиниться за неоднозначные сигналы, извиниться за то, что я вообще ее хочу. Но Белла смеется, улыбка на ее лице, легкомысленная и игривая, впервые за все время, что я ее знаю, как будто уединение этой ночи открыло в ней что-то и дало ей разрешение быть самой собой. Как будто она ненадолго потеряла свой страх и вспомнила, как быть счастливой.
Желание горячо бурлит у меня в животе, когда я брызгаю ей в спину, двигаясь по бассейну к ней. Она отвечает мне еще одним, пригибаясь и смеясь, уворачиваясь от меня, хотя между нами остается достаточно пространства, чтобы я не рисковал случайно коснуться ее. Она снова брызгает на меня, обливаясь, а затем плывет к стене, ступая по воде, пока я снова брызгаю на нее, следуя за ней.
В нескольких дюймах от нее я останавливаюсь, и вода оседает между нами. Ее волосы намокли и откинуты назад с лица, голубые глаза огромны. Она держится за бортики уступа, сидя на нем спиной к краю бассейна, а у меня пульс бьется в горле.
— Ты снова смотришь на меня так, — шепчет она, ее голос настолько тихий, что я почти не понимаю, что она говорит. Но не совсем.
— Как? — Это прозвучало с хрипотцой, и я не знаю, как она могла подумать, что я не хочу ее. Ее относительная невинность, когда дело касается мужчин, единственный ответ, потому что я слышу, как похоть густо скатывается с моего языка.
— Как ты делал это в гостиной той ночью. Когда я разбила бокал с вином. — Ее голос такой мягкий, почти робкий, слабый трепет на краях слов. — Как…
Она тяжело сглатывает, и я придвигаюсь ближе. Я ничего не могу с собой поделать, это инстинктивно, то, как она притягивает меня к себе. Ее рот мягкий и полный, приоткрытый, и я хочу поцеловать ее так сильно, что мне становится больно. Я хочу знать, как ее рот ощущается на моем. Такие ли мягкие у нее губы, какими они кажутся.
— Вот так, — шепчет Белла, ее глаза расширяются, и я наклоняюсь вперед, мои руки хватаются за край бассейна, когда я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее.
И только когда я вижу, как она вздрагивает, я останавливаюсь на расстоянии вдоха от ее рта и отстраняюсь.
— Прости, — быстро извиняюсь я. — Я не знаю, почему я подумал… я не должен был…
Но это только половина правды, потому что очевидно, почему я решил, что это был подходящий момент. Или, по крайней мере, почему я больше не мог себя остановить. Ее глаза сияют желанием, губы приоткрыты, горло покраснело, а грудь вздымается от учащенного дыхания. Она хочет меня, и я вижу, что это написано на каждом дюйме ее тела. Впервые за долгое время она возбуждена, и это из-за меня.
Одной этой мысли достаточно, чтобы мой член едва не прорвал дыру в шортах.
Я должен извиниться и уйти. Я знаю это. Но все, о чем я могу думать, это то, как она смотрит на меня, как будто хочет меня и доверяет мне одновременно, как будто она так же запуталась и сбита с толку, как и я. В моей голове начинает формироваться решение, даже когда я думаю, что должен положить этому конец, пока все не зашло слишком далеко и ей не стало больно.
— Я знаю, что ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе, — мягко говорю я.
— Я… — Рот Беллы дрожит. — Я не знаю, чего я хочу.
— Как минимум, ты боишься, что я прикоснусь к тебе. Но если ты мне доверяешь… — Я колеблюсь. — Могу я попробовать?
Белла облизывает губы, колеблясь мгновение, но потом ее глаза встречаются с моими, и, к моему изумлению, она кивает.
— Да, — шепчет она, и все мое тело напрягается. Я знаю, что позволяю этому зайти слишком далеко. Я знаю, что то, что я собираюсь сделать, раздвинет границы до предела.
Но я не могу заставить себя остановиться.
21
БЕЛЛА
ЧТО ОН СОБИРАЕТСЯ ДЕЛАТЬ?
Внутри меня все перепуталось — нервозность, возбуждение, неуверенность. Сердце бешено колотится в груди, кожа горячая, в животе нарастает боль, сравнимая с той, что заставил меня почувствовать Габриэль в то первое утро, когда мы вместе занимались спортом. Я хотела, чтобы он поцеловал меня, хотела, чтобы он наклонился, чтобы я узнала, каково это — быть наконец поцелованной, и тут я вздрогнула. Реакция моего тела взяла верх, несмотря на то что я хотела, и к этому добавилось разочарование, разочарование от того, что даже когда я хочу попробовать, у меня ничего не получается.
Не знаю, о чем я думала, приглашая его присоединиться ко мне. Я не знаю, что, по моему мнению, может из этого получиться, или что я намеренно дразнила его, когда говорила, что я его не привлекаю. Я не знаю, о чем думает Габриэль сейчас, когда говорит, что хочет попробовать.
Все, что я знаю, это то, что я верю ему, что он не причинит мне боли. Поэтому я шепчу «да» и смотрю, как он вылезает из бассейна, жестом приглашая меня следовать за ним.
При взгляде на него у меня пересыхает во рту от нервного желания. Он чертовски великолепен, еще более великолепен в таком виде, когда вода прилипает к его загорелой коже, стекает по ребрам пресса, а темные волосы зализаны назад. Я впервые вижу мужчину, на котором так мало одежды, и не знаю, куда смотреть в первую очередь — на его широкую, мускулистую грудь, на накачанные плечи и толстые бицепсы, на борозды мышц на животе, ведущие к глубокому вырезу по обе стороны от пупка, ведущему к краю его черных шорт. Его грудь слегка покрыта темными волосами, редеющими до полоски, проходящей по прямой линии между этими бороздками, и у меня возникает внезапное, безумное желание слизать воду с этой упругой, гладкой кожи, вплоть до того места, где я вижу толстый гребень в его облегающих шортах. Он возбужден, и ему никак не удается это скрыть.
Я тяжело сглатываю и выталкиваю себя из бассейна, как раз вовремя, чтобы уловить, как он смотрит на меня.
Впервые он не пытается скрыть свое желание. Его взгляд скользит по мне от лица до
