class="empty-line"/>
Уже в первые месяцы беременности можно проанализировать ДНК будущего ребенка
Нейтрально окрашенное слово «процесс» плохо передает саму атмосферу происходящего. Буря, взрыв, взрывное расширение, экспоненциальный рост, космическая инфляция… Трудно подобрать термин, который точно охарактеризовал бы процесс, переживаемый зародышем человека. Он разрастается и впрямь (с поправкой на размеры) так же быстро, как в свои первые мгновения жизни разрасталась Вселенная. Каждую минуту в его организме появляется более полумиллиона нейронов. Большая часть клеток головного мозга образуется уже к 19-й неделе беременности, но они пока «не подключены» друг к другу. Мозг нерожденного человечка в этом возрасте можно сравнить с миллиардами телефонных аппаратов, стоящих наготове, – аппаратов, к которым осталось лишь подвести провода.
Теперь в головном мозге начинается стремительное образование синапсов – контактов между нервными клетками. Процесс этот вновь напоминает взрыв: каждую секунду возникает около 1,8 миллиона новых синапсов. Чем чаше они используются, тем лучше работают. Бездействующие синапсы со временем разомкнутся. Когда ребенок появляется на свет, он обладает бесчисленными талантами: он мог бы выучить любой язык мира, научиться играть на любом инструменте, мог бы постичь любую науку, но усвоит лишь небольшую часть знаний из открывшегося ему континуума познанного.
Во второй половине беременности в голове малышей формируется «географическая карта» организма. Теодолитами и нивелирами служат собственные части тела. Как ни забавно ребенок ворочается в материнском животе, он занят серьезным делом – учится видеть себя каждой пядью кожи, видеть вслепую, на ощупь, одним прикосновением плеча или пятки угадывать, как «я» устроен.
Слух формируется раньше. Этой «музыке небесных сфер», доносящейся до ребенка откуда-то, из-за пределов мира, в котором он обжился, он увлеченно внимает примерно с 16-й недели своей жизни. Именно тогда, в представлении ученых, у эмбриона формируются органы слуха.
Заточенный в своей мировой Пещере, он различает звуки, издаваемые загадочными горними силами, живущими за стеной, силами, которые «по произволу гневаются или даруют благодать» (О. Шпенглер). Эти звуки, правда, приглушены стенами той крепости, что представляет собой тело матери. Шорохи, шепоты, тихая, приятная музыка или чуть слышные, тревожные тона – в мире этих звуков ребенок растет, привыкая к ним, но не утомляясь от них.
Он слышит голос матери, монотонные удары ее сердца, ее дыхание, веющее ветерком, раскаты крови в ее венах, ворчливые, как – он потом узнает и вновь полюбит этот звук! – морской прибой. «Жить в материнском животе, – полемично пишет немецкий педиатр Михаэль Хертль в своей книге “Мир нерожденного ребенка”, – так же шумно, как на автостраде, но ребенка, похоже, это мало волнует». Наоборот, он внимательно прислушивается к тому, что происходит снаружи, ощущает, как неведомые божества повсюду обнаруживают себя, наполняя его «тюрьму» отзвуками. На любые новые шумы он реагирует движениями рук и головы, он мигает, его сердце сильнее бьется. У него обостренная чувствительность к звукам. Уже за несколько месяцев до рождения его мозг приучается анализировать звуки человеческой речи.
Многое из услышанного в те месяцы дети припоминают и после рождения. Например, новорожденные радуются, когда им прокручивают диктофонную запись голоса матери. Этот тембр, сопровождавший их в первой жизни – той жизни, что оборвалась, едва вспыхнул свет, – теперь легко успокаивает их, как знакомый и потому надежный ориентир в огромном и непонятном мире («том свете»), где они оказались, родившись – начав свою вторую жизнь.
«Исследования мозга однозначно показали, что еще задолго до рождения дети способны учиться, – пишет в своей книге Хютер. – Они собирают сведения об окружающем их мире. Итак, всё, что умеет новорожденный, все таланты, с которыми он появился на свет, он тем или иным образом отшлифовал еще в материнском животе».
Мы должны понять, что материнский живот – это особая экосистема, обитатель которой так же подвергается действию самых разных факторов, как и обитатель любой экосистемы. Необычно разве что одно: зародыш является единственным животным, населяющим этот мирок. Этот эндемик затерян в своей пещерке, как особь, случайно попавшая на необитаемый остров.
Мы и сами пока не представляем, насколько сложны механизмы, регулирующие рост эмбриона. Не случайно братья и сестры, имеющие сходную генетику, зачастую так разнятся. Материнский живот – это меняющаяся экосистема. Она претерпевает собственную эволюцию: пару лет назад она была совсем не той, что сейчас. Любая беременность меняет гормональный фон данной экосистемы, и это накладывает свой неизгладимый отпечаток на следующего маленького человечка. Он растет в других условиях, чем прежние дети – питомцы той же Пещеры. Природа, владычица рек, в которые не войти дважды, вновь и вновь заботится о многообразии жизни.
Как тут не вспомнить давние вопросы, на которые пока нет убедительных ответов! Почему «я» такой, какой «я» есть? Потому что во мне, как в модели для сборки, заложена инструкция – памятный порядок генов, по которому я собран весь, от ногтей до волос? Или мое естество определила среда, как повелось считать вслед за эпигонами дарвинизма? Или на мои пристрастия и антипатии, ум и характер так повлияла моя предыдущая жизнь, длившаяся девять месяцев, – жизнь, которую «я» провел в материнском животе?
Прозрачный ребенок
«Мы не ждем больше милостей от природы. Мы сами становимся ее творцами», – под этим девизом готов подписаться любой генетик. Научный ареопаг превращается в «коллективное Божественное». И вот уже критики предостерегают против излишнего оптимизма. Генетическая революция принесет с собой много негативного. «В ближайшие десятилетия наша жизнь изменится сильнее, чем за минувшую тысячу лет», – предостерег американский футуролог Джереми Рифкин.
Прежде у людей теплилась надежда. «Быть может, Бог смилуется и избавит меня и моих детей от болезни!» Теперь надежды на Бога не осталось. Каждый узнает «возможную» судьбу своих будущих детей еще до их рождения. Нет никакого фатума, а есть лишь точность науки. Вот только знать судьбу – дело скверное. В этом убедился еще отец Эдипа, «ужасное вещанье получивший».
Самое трагичное, что врачи пока не могут лечить большинство заболеваний, вызванных «плохими генами». Специалист готов сказать родителям: ваш ребенок заболеет тем-то – «так у него на роду написано», – но помочь ему не сумеет.
Дотоле родители пребывали в неведении. Болезнь обрушивалась на них словно Gladius Dei, меч Господень. Впредь бессильные эскулапы своим усердием (они же всё знают!) достучатся до сердца каждого, заставляя его неметь и холодеть.
Итак, уже в первые месяцы беременности можно проанализировать ДНК будущего ребенка, ведь отмершие клетки его кожи попадают в кровь матери. Так, на 13-й неделе беременности от 10 до 15 % генетической информации, содержащейся в крови матери, относится к будущему ребенку. Это –
