сахар.
– На меня и на Романенко готовили покушения разные люди. Со мной все просто. Оба раза пытались просто пугануть, проверяя, насколько близко они могут подобраться. А вот Романенко хотели именно убрать. Значит, он подобрался в своей работе максимально близко, а вот мы с тобой, друг мой, кружим где-то далеко не на самой близкой орбите. И нас, а точнее, меня не посчитали настолько опасными, чтобы убивать. Это даже как-то немного обидно.
Крячко кивнул:
– Пусть копает дальше. В отличие от нас с тобой, ему не нужно бегать ножками. Главное – компьютер и верная Лариса Даниловна, которая там, как цербер, охраняет палату.
Не успел он договорить, как позвонил Орлов. Притом Гурову звонил он, а Крячко – Верочка. Напарники переглянулись и почти синхронно посмотрели на часы. Прошло около часа с тех пор, как ушла Хоуп. Вот ведь неугомонная девица, когда она только успела?
– Едем, – коротко сказал Гуров, пока Стас для экономии времени сам пошел к стойке, чтобы расплатиться.
До квартиры Кубинца напарники доехали меньше чем за двадцать минут. Повезло, что не было пробок, Гуров поймал себя на том, что мысленно подгоняет машину, чего с ним не было еще со времен оперативной работы. Орлов сказал очень коротко, что в квартире Серхио пожар, Хоуп жива, но происшествие было подстроено и нужно ехать как можно быстрее и забрать оттуда девушку. Скорее всего, бывшая невеста Кубинца являлась следующей целью. Либо преступники решили, что раз они не нашли ничего в квартире, то нужно просто спалить там все, чтобы тогда никто ничего не нашел.
Основной очаг возгорания потушили к приезду напарников, и пострадавших не было. Кроме консьержки, которая была очень зла. Судя по всему, у нее была сломана рука, но, как сказал один из спасателей, который как раз пытался удержать ее от того, чтобы бежать в квартиру, она упала, когда бежала вверх, а не вниз. Служба спасения приехала невероятно быстро, и в этом повезло всем. И Хоуп, и консьержке, и другим жильцам дома.
– Да не гнался за мной никто! Я почувствовала запах дыма и побежала наверх. Пожар был очень тихий. Никто из нас ничего не слышал, взрыва точно не было. И очень странно, но не было дыма почти. Дверь уже раскалилась, когда я подошла.
Женщина отказалась от успокоительного укола, утверждая, что у нее ничего не болит, все еще находясь под действием адреналина.
Она не плакала, собралась, рассказала, что соседей по этажу почему-то сейчас не было в квартирах, хотя писатель всегда дома. Консьержка говорила и говорила так, словно внутри нее открылась дверца и оттуда хлынула информация. Стас и Лев только переглянулись, не понимая, а, собственно говоря, почему она раньше ничего им этого не рассказывала? Хотя информация и была в большинстве своем бесполезная. Как оказалось, Серхио знали многие соседи, и сейчас консьержка, будучи в шоке, рассказывала, как он ходил на собрания дома с разрешения собственника квартиры, помогал всем с настройкой смартфонов и компьютеров, даже телевизоры чинил и вообще его все любили.
А вот Хоуп… Хоуп горела яростью. Она готова была пойти войной на весь мир. С растрепанными волосами, перепачканными сажей лицом и одеждой, она была похожа на фурию и готова была подраться не только со спасателями, но и с сыщиками, когда они подошли к ней.
– Мы же на правильном пути? Все делаем правильно? – спросила она первым делом, увидев сыщиков.
– Подробности. Что тут произошло? – коротко спросил Лев.
Хоуп торжествующе взмахнула рукой:
– Я была уверена, что в квартире что-то есть. Хотя я точно знаю, что ничего нет. Но я должна была!
Судя по тому, сколько раз она повторила слово «должна», было ясно, что на самом деле Хоуп в шоке.
– Что ты сделала? – Лев специально перешел на «ты» в надежде, что такое амикошонство подействует на кубинку хоть как-то отрезвляюще. Но подействовало не это, а полбутылки воды, которую вылила на нее Дарья, подойдя со спины. Начинающаяся истерика была подавлена, и Хоуп выдохнула, моргнула и буквально через пять минут взяла себя в руки.
– Простите. Я подумала, что вы не имеете права работать так, как хотели бы. Вы же служите государству. А у нас на Кубе с этим все очень жестко. И военные, и полицейские подчиняются правительству. И даже не ему самому. А его мнению. Это сложно. Но неважно сейчас. И я решила действовать сама…
Чем сильнее она волновалась, тем сложнее было понять, что хочет сказать девушка. Но сыщики понимали, к своему собственному удивлению.
– Еще раз повторяю: что ты сделала? – выделяя каждое слово, спросил Гуров.
– Я поняла, что она следит за мной еще от кафе. И я стала периодически выходить на улицу тут, у дома, вроде как пакую вещи жениха. Но дома связь ловит плохо. И я громко разговаривала на улице. Я делала вид, что я звонила домой и рассказывала семье, что нашла записи Серхио, что он все отправил мне. Что это невероятно важные вещи. И я говорила сначала на своем языке. Махала руками, волновалась, говорила. А потом говорила по-русски. Вроде бы как я звоню вам. И потом сказала, что сейчас к вам приеду, в комиссариат и пошла домой якобы собирать вещи и доказательства. Опять. И меня толкнул курьер доставки еды. Я упала, он помог мне встать. Он что-то сделал, что у меня стала сильно кружиться и болеть голова. И пошла кровь из носа, как у Серхио тогда в метро. Помните, вы говорили, что у него пошла кровь из носа, это же значит, что меня пытались убить так же, да? Тем же способом? Только я не поняла как. Он как-то сначала толкнул меня в спину, потом взял за локоть, помогая подняться, но нажал какую-то точку на левом локте, стало невероятно больно и головокружительно.
– Почему ты не позвонила никому из нас? – Гуров был готов придушить эту самонадеянную девчонку сам, и, судя по взгляду Стаса, тот чувствовал то же самое.
– Дура. Нет, на самом деле умная. Но глупая. Я подумала, что смогу сама. Сама сделать что-то важное. И я решила посмотреть, что будет дальше. Но что было дальше, я не помню. Всю квартиру заволокло дымом. Весь текстиль горел. Он быстро горит. Серхио так любил эти занавески, он несколько раз говорил мне, что так хорошо, что он смог купить именно такие жемчужно-серые занавески…
Именно занавески и стали той последней каплей, которая выбила невероятную кубинку из седла. Крупные слезы потекли у нее из глаз, она уставилась ничего не видящим взглядом перед собой и замолчала, погружаясь в молчаливую истерику. Такое напарники уже видели: если жертву в этот момент
