— Да, я с другом. Его Дима зовут. Поговорим потом.
Ева нажимает кнопку и убирает телефон.
— Как ты меня нашел?
Дима чувствует по голосу, что она недовольна и напряжена.
— Нашел. — Он пожимает плечами. — Я очень хотел тебя видеть. И поблагодарить. За вчерашнее. Я кое-что понял. Я был такой дурак!
— Что это значит?
— Это значит, что рядом — совсем другая жизнь, а я!..
Ева вздыхает и смотрит куда-то застывшим взглядом.
— Это твои дети? — Дима без особого интереса заглядывает в коляску. — Маленькие… Что-то не так?
— Все не так. — Ева судорожно сжимает кулаки. — Я не просто шофер и хорошая девочка-друг.
Дима улыбается и смотрит на нее.
— Что это значит?
— Что это значит? — Она вдруг резко поворачивается и смотрит в серые глаза, словно ищет там потерянное. — Дим, хочешь заработать пять миллионов долларов?
— Не знаю, — опешил Дима.
— А я хочу. И я возьму эти деньги, чего бы мне это ни стоило. А ты не знаешь, потому что редко кто вообще представляет себе, что это за деньги. Тот, кто не имел, как может понять, хочет он или нет, если даже сравнить не с чем!
— Успокойся и начни с того, что ты не просто шофер.
— Я специально устроилась к японцу. Он собирается оформить заказ на покупку у военных самолетов МИГ. Но не все так просто. Японцу предложили перекупить его услуги за взятку, понимаешь. Кто-то, кому наши ни за что-не продадут. Он купит самолеты, оформит документы, потом оформит доставку в нужное перекупщику место, получит свои деньги за услугу и деньги по сделке, объявит документы на покупку потерянными, Японии вернет деньги и скажет, что с русскими лучше дел не иметь, они всегда обманут.
— Слушай, — Дима отворачивался, пряча улыбку, — ты знаешь, сколько стоит один такой самолет?
— Нет, не знаю.
— Это очень далеко от той цифры, которую ты назвала. Какие деньги ты собираешься взять? Те, что он должен отдать за покупку? Это несколько металлических тележек. Взятку, которую ему дают?
— Часть взятки.
— Как это интересно придумано — часть взятки!
— К этим тележкам доступа нет, а взятку японец положит в свой сейф в банке.
Дима оглянулся. Выходной день, полно народа. Ощущение праздника, которое наполняло его с утра, испарялось.
— Ты что, работаешь на спецслужбы?
— Я работаю всегда только на себя! Я хочу взять десять, но одной мне не справиться.
— Что ты будешь делать с этими деньгами?
— У меня есть возможность выбраться за границу, все готово. У меня есть возможность и здесь остаться, посмотреть, что дальше будет. Я уже один раз умирала вполне натурально, даже могилка есть.
— Так ты аферистка?!
— Дим, — спрашивает Ева тихо, — а ты кто, студент в ботиночках за шестьсот баксов?
— Ладно. — Дима вздохнул и проговорил легко:
— Я старух пользую, кормлюсь за их счет.
Они помолчали, разглядывая вверху солнце сквозь густую листву.
— Поможешь или нет?
— Есть вопрос. Если я тебе помогу, ты останешься со мной? Ну, хотя бы на время, — поспешил объяснить Дима, когда Ева удивленно уставилась на него.
— Дим… — Стало заметно, что она подыскивает слова. — Как это сказать… Ну не западаю я на тебя!
— Что, совсем? — Дима удивился, но воспринял ее слова без трагизма.
— Есть что-то странное, щемит, как первая любовь, когда еще без поцелуев, понимаешь?
Дима смотрел на женщину перед собой, накатывало жаром изнутри ощущение счастья и боязнь потери.
— Я тоже, знаешь… Как-то не могу тебя уложить. Обычно у меня это дело пары часов.
— Давай, решай!
— А что ты торопишь?
— Это надо сделать за три дня!
— Ну, знаешь!.. У тебя есть план?
— Есть.
— Тогда — до завтра. Позвоню утром, дай телефончик. — Дима встал.
— Утром! — Ева покачала головой. — Меня в субботу японец знаешь во сколько на работу вызвал? В четыре двадцать! На Воробьевы горы приказал.
— И что он делал в такую рань?
Взятку свою получал.
Воскресенье, 13 июля, полдень
Дима Куницын потребовал по телефону срочную информацию. Он никогда не видел человека, курировавшего его, но по голосу приблизительно нарисовал себе портрет старого опустившегося курильщика, засыпанный перхотью воротник, запах изо рта. У Димы именно этот образ ассоциировался с хриплым, с придыханиями и покашливаниями, голосом.
— У вас появилась женщина, — сообщили Диме, не ответив на приветствие. — Хотите информацию на нее?
Дима очень хотел. За четыре с половиной минуты он узнал, что Ева Николаевна русская, офицер внутренних дел, снайпер с хорошей боевой подготовкой, убила на допросах несколько осужденных, объясняя свои действия несогласием с полученными ими сроками. От работы отстранена. Участвовала в организации побега из тюрьмы Слоника. Зарезала в публичном доме в Турции бандита Федю Самосвала, но весьма опекается его преемником по кличке Клоун. Инсценировала самоубийство, некоторое время местонахождение было неизвестно. В Москве появилась недавно. Замужем. Имеет троих детей. Последнее место работы — страховая компания. Несколько дней — шофер-телохранитель японского дипломата.
— И как это вас угораздило? — спросил голос в конце.
Дима несколько опешил, хотя информация, которая ему предлагалась, вполне соответствовала тому, что говорила Ева. Она не врала. Это раз. Она обижена органами, это же понятно, как понятно и ее желание устроить свою жизнь. Такая женщина!! Такая женщина… Такая женщина не может просто возить кого-то, учить или выполнять приказы.
— А что там насчет фотографий в журналах? — поинтересовался Дима.
— Журнал «Плейбой», «мисс Июнь», деньги переведены на ее имя на счет в итальянском банке.
— У меня есть запрос по поводу продажи военным ведомством самолетов МИГ.
Молчание. Через несколько минут кашель.
— Всю информацию можете получить у своего начальника сегодня в девятнадцать ноль-ноль.
Диме назвали адрес.
Ева вернулась с прогулки и поехала домой к Далиле.
Нажимая кнопку звонка, она услышала шорох внизу лестницы, прижалась к стене, доставая оружие. Кеша открыл дверь:
— А скоро эти всякие пистолеты будут не нужны! — Он набрал воздуха побольше, чтобы вдохновенно продолжить, Ева закрыла ему рот рукой и втолкнула в квартиру.
— Не ори. — Она присела, поправила ласково русый чубчик.
