Леди Аррави, – холодно произнесла Императрица.
– Не хватает целителей среднего звена, – старший секретарь говорила по памяти, хотя свою знаменитую тетрадь она по-прежнему держала при себе. – Имеются протечки крыши в пристройке для неимущих пациентов. Фонд колдовских игрушек в детском отделении отсутствует – в одну из ночей все сундуки опустели, жалобы старшей сестры-хозяйки были отклонены.
Глава дома исцеления побледнел.
– Эт-то какая-то ошибка, мне не доложили.
Хестер же, не обращая на него внимания, выцепила взглядом приосанившуюся дородную женщину и поманила ее к себе:
– Здравствуй, как тебя зовут и где ты служишь?
– Марита Лои, старшая сестра-хозяйка. – Женщина поклонилась. – У нас и белья мало, не на всех хватает. Прачек нет, чистим магией, а из-за этого оно быстро в негодность приходит.
Хестер кивала, слушала, а после коротко распорядилась:
– Баронесса Льяла, вы возьметесь помочь городскому дому исцеления?
– Да, моя Императрица, – почтительно ответила Леттира.
– Леди Аррави, передайте баронессе вексель на три тысячи монет.
Старший целитель пошел пятнами, но смолчал. Он понимал, что вряд ли задержится на своем месте. И точно так же он ясно осознавал, что в этот раз все монеты пойдут именно на нужды целительского дома.
Уже в карете Милли спросила:
– Почему ты подготовила вексель именно на три тысячи?
Хестер задумчиво улыбнулась:
– Потому что птички принесли информацию, и я не могла ей не воспользоваться. Понимаешь, изначально я же не собиралась ничем таким заниматься в день свадьбы. Но…
Замолчав, леди Элеарская тяжело вздохнула, прокрутила на пальце кольцо и все-таки продолжила:
– После битвы с Мартинером, после предательства Кадрии, после того, как имперцы узнали, что Прорывы не были стихийным бедствием… С одной стороны, наша с Дарреном популярность взлетела до небес, но с другой… Про нас пошли слухи. Особенно про меня.
– Я же тоже была, когда леди Аррави принесла полный список пересудов, еще и по популярности все расставила, – проворчала Милли.
Хестер кивнула:
– Поэтому я решила воспользоваться забытой традицией. В день свадьбы будущая Императрица может просить у мужа что угодно: артефакты из сокровищницы, земли и титулы для семьи, увеличение ежегодного содержания – без разницы. Бабушка Даррена использовала это право, чтобы помочь людям. И я решила повторить за ней.
– А чтобы это пошло впрок, ты подготовила смету и вексель, – кивнула Милли. – Я думала, ты просто так это решила сделать.
Вайолин только фыркнула:
– Просто так даже тина в болоте не множится. Но зато с сиротским приютом проблем не будет, там трудятся на совесть, потому как денег у них нет.
И давать их Хестер не собиралась: незачем искушать людей. Она подготовила несколько сундуков с постельным бельем, посудой и игрушками. На всем вышивка, что это дар императорской четы сиротскому приюту. Не для того, чтобы лишний раз на это указать, а для того, чтобы все осталось детям, а не разошлось по домам.
Также леди Элеарская сообщила, что теперь питание будет поставляться за счет императорской казны. Точно так же, как и зелья для аптечки.
Во дворец Хестер вернулась уставшая, но полностью довольная собой. У нее еще оставалось время, чтобы отдохнуть и переодеться в свадебное платье.
Распрощавшись с подругами, она направилась в спальню, где увидела просто невероятное количество цветов!
– Его Императорское Величество сам все принес и расставил, – шепнула Люсиль, вившаяся вокруг Императрицы и помогавшая снимать платье. – А под подушкой оставлена плоская бархатная коробочка. Мы с трудом сдержали любопытство, Ваше Императорское Величество. С трудом.
Люсиль кивала в такт своим словам и одновременно споро разбирала волосы Хестер, выпутывала драгоценные шпильки и складывала их по шкатулкам.
– Что ж, я любопытство сдерживать не буду, – улыбнулась леди Элеарская.
Убрав подушку, она ошеломленно выдохнула:
– Это не «коробочка», это целый сундучок!
Откинув крышку, она замерла от восторга. Внутри на черном атласе лежал изящный венец. Украшение будто дышало зимним морозцем, тонкое, ладное, льдисто-голубое, оно словно было соткано из самых сладких грез!
– Я надену его этим вечером, – выдохнула Хестер.
– Оно идеально сочетается с платьем, – в тон ей прошептала камеристка, – получается, ювелир видел эскиз платья? Или портная видела эскиз украшения.
– Или оба, – Хестер рассмеялась и прикрыла глаза ладонью, – Даррен обо всем подумал.
Сама она еще даже не пыталась представить, какой венец будет украшать ее голову после свадьбы.
Традиции Элеарской Империи дозволяли Императору ходить без венца строго до обретения истинной. После Императорская чета не могла показаться на публике без символов своей власти!
– Я думала, что мы просто подберем что-то из сокровищницы. – Она покачала головой. – Думала, что сейчас не время думать о таких мелочах.
Люсиль с нежностью посмотрела на свою Императрицу и тихонечко шепнула:
– Набулькать в ванную масел?
– Да, добавь чего-нибудь свежего и бодрящего, – кивнула Хестер.
Закрыв сундучок, она погладила его крышку кончиками пальцев. И через секунду в воздухе появилась короткая записка, начертанная пламенем:
«Погибаю без тебя каждую секунду твоего существования. Самый несчастный дракон в Империи».
– И я, и я погибаю, – шепнула Хестер и поспешила в купальню.
Всего пара часов – и они будут рядом целую ночь, а после всю жизнь!
Конечно, такие мысли совсем не помогали – Хестер хотелось ускорить время, она даже начала немного сердиться на Люсиль и ее помощниц. Правда, гнев быстро утих, да и вряд ли камеристки его заметили. Все-таки леди Элеарская никогда не позволяла себе срывать на ком-либо плохое настроение.
После купальни Хестер почувствовала себя гораздо лучше. Она понимала, что ее дурное настроение – всего лишь следствие усталости. Они очень многое успели сделать за эти месяцы, но… Разгребать последствия им предстоит еще очень и очень долго. Тем более что никто не может явить людям чудо мгновенно очистившихся земель!
А ведь даже сама Хестер искренне верила, что сестры Драгари смогут справиться с грязью за считаные дни или месяцы.
«Чем ярче надежда, тем горше ее крушение», – вспомнила она присказку своей нянюшки.
– Угоститесь, Ваше Императорское Величество, до самого утра у вас и маковой росинки во рту не будет, – проговорила Люсиль.
Поблагодарив камеристку, Хестер села к столу. Ела она без особого аппетита: волнение заглушало чувство голода.
– Не хочу больше.
Настаивать никто не осмелился.
– Пора, – выдохнула Хестер, когда за окном ее спальни разгорелся первый салют.
– Да, Ваше Императорское Величество, –
