как она впервые «посетила» это место, лес поглотил еще больше разрушающихся каменных руин, а виноградные лозы и мох теперь доминировали над некогда прочным фундаментом. Лед хрустел у нее под ногами, но в остальном их местоположение, казалось, переживало мягкую зиму с небольшим количеством снега.
— Как…? — она замолчала, оглядываясь вокруг, даже не зная, что спросить.
— Программы виртуальной реальности часто используют реальные локации в качестве фона, добавляя свои собственные спецэффекты, — объяснил Кайден, подводя Алекса ближе к замку. — И персонажей.
— Значит, нам не нужно следить за волками размером с лошадь? — проверила Алекс. — Или кричащими, окровавленными невестами?
На лице Кайдена отразилось любопытство, но все, что он сказал, было:
— Здесь только мы.
Она хотела знать, как он мог быть так уверен, но что-то в том, как он это сказал, заставило ее поверить ему.
— Что это за место? И зачем ты привел меня сюда?
Она огляделась, наполовину задаваясь вопросом, не выскочат ли его родители и не закричат ли: «СЮРПРИЗ!»
— Около пятнадцати лет назад здесь была больница, — сказал Кайден.
Алекс посмотрела на искалеченную архитектуру и просто сказала:
— Нет, не может быть.
Он перепрыгнул через разрушенную арку, протягивая руку, чтобы помочь ей.
— Почему ты так говоришь?
— Пятнадцать лет — это недостаточно долго для такого рода… разрушения. Нет никакого способа…
— Биохимическое ускорение после того, как больница была заброшена, — объяснил Кайден. — Поверь мне, пятнадцати лет было более чем достаточно, чтобы допустить такое запустение.
Учитывая все остальное, что Алекс испытала в Медоре, она не должна была удивляться, обнаружив, что существует какая-то технология, ускоряющая процесс разложения.
— Хорошо, так вот где мы находимся, — сказала она, хотя она определенно чувствовала атмосферу древнего замка, а не современной больницы. — Но почему?
Кайден остановился, когда они вошли в мощеный двор, окруженный колоннами и еще большим количеством разрушающихся арок. Посреди пространства располагался мутный пруд, а мраморные ярусы фонтана лежали боком в стоячей воде. Это зрелище тронуло сердце Алекс… как и все остальное вокруг нее. Пейзаж излучал чувство страдания, как будто сами камни источали меланхолию.
— Кайден? — позвала Алекс, когда он не ответил. — Почему мы здесь?
Он поймал ее взгляд и сказал:
— Сегодня вечером мне пришло в голову, что мы провели много времени вместе, но на самом деле мы не знаем друг друга.
Алекс боролась с желанием спросить, хорошо ли он себя чувствует, потому что из всех вещей, которые он мог сказать, это было не то, чего она ожидала.
— Имеет смысл, что у тебя проблемы с доверием ко мне. Но я надеюсь… — Он слегка наклонил голову, его обычная уверенность поколебалась. — Я надеюсь, что знакомство со мной лучше может… помочь. — Он снова поднял глаза, черты его лица были бледнее, чем обычно, но в то же время решительными. — Очень немногие люди знают о моем прошлом. Я хочу, чтобы ты была одной из них.
Алекс не была уверена почему, но ее пульс начал ускоряться, чувствуя, что все, чем он собирался поделиться, повлияет на нее несколькими способами.
Указав ей следовать за собой, Кайден начал медленно прогуливаться по краю двора, рассказывая:
— Когда мне было три года, я заболел. Действительно заболел. Достаточно, чтобы моим родителям пришлось привезти меня сюда на лечение. — Он заглянул глубже в заброшенное место, увидев гораздо больше, чем когда-либо могла увидеть Алекс. — Они диагностировали у меня заринную оспу, распространенное заболевание, особенно у детей. При правильном приеме лекарств обычное время восстановления составляет менее двух недель. Но болезнь то приходила, то уходила, и, если уж на то пошло, мне становилось только хуже.
Он пнул большой камень и продолжил:
— Прошел месяц без каких-либо улучшений, а затем внезапно у меня поднялась температура настолько сильно, что я рисковал получить повреждение мозга… или что-то похуже. Ни одно из обычных лекарств не помогало, так что все, что они могли сделать, это ждать и смотреть, выкарабкаюсь ли я. — Он сглотнул. — Мои родители никогда не оставляли меня. Тетя Ниша заботилась о Джире, они оба навещали ее так часто, как только могли. Но даже зная, что моя семья была со мной, я помню, как мне было так страшно. Усталость. Слабость.
Алекс слышала это в его голосе. Через что бы он ни прошел, воспоминания об этом все еще мучили его.
— Моя лихорадка бушевала в течение четырех дней, прежде чем она начала спадать. Все это время я был в бреду, а когда, наконец, пришел в себя, врачи были поражены тем, что я выжил без каких-либо необратимых повреждений. Они назвали меня чудо-ребенком.
Губы Кайдена изогнулись в улыбке, но в его глазах была тьма, которая сжала сердце Алекс.
Внезапно он изменил направление, их, казалось бы, бесцельная прогулка стала целенаправленной, когда он повел ее в дальний конец двора. Они перешагнули и обогнули еще несколько осыпавшихся каменных плит, прежде чем отважиться покинуть руины и углубиться в подступающий лес.
— Название не осталось со мной надолго, — продолжил Кайден, — потому что довольно скоро другие люди начали болеть. По их словам, локализованная вспышка заринной оспы, штамма, который был устойчив к лечению, в результате чего те, кто подхватил его, боролись с болезнью без посторонней помощи.
Он поднял несколько веток, чтобы Алекс могла нырнуть под них, ее внимание было приковано к нему и истории, которой он делился.
— Я был слишком мал, чтобы понять, что происходит; все, что я знал, это то, что моя семья больше не навещала меня, хотя я шел на поправку. В то время мои родители оба служили в армии. Мама была Надзирателем, папа — генералом, так что прошло несколько дней, прежде чем я узнал, что они не просто вернулись к работе, а стали пациентами.
Кайден проверил, комфортно ли Алекс идти по густеющему лесу, прежде чем продолжил:
— Дети пострадали меньше всего, большинство из них прошли через то же, что и я. Но взрослые… — Напряженная пауза. — Это была совсем другая история.
Затем они вышли на небольшую поляну, бесформенный участок земли между деревьями. Алекс оглядела слишком неподвижное тело Кайдена, ее взгляд остановился на том, что виднелось среди травы. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, чтобы все части сложились воедино, и когда это произошло, она отступила на шаг, подняв руку, чтобы подавить вздох.
…Потому что прямо там, в угасающем пятнистом солнечном свете, стояли два бледных надгробия, их вырезанные надписи точно говорили ей, кому они принадлежали.
— Мои родители были одними из первых, кто умер, — тихо сказал Кайден, глядя на их могилы. — Но они были не последними. — Его затравленный взгляд
