завершила рассказ она. – Как доказать, что я не одна из этих шлюх, я другая… А тут выяснилось, что пропала вот эта идиотка, ее ищут, и я поняла – это ты! Это можешь быть только ты…
Получается, Матвей и Гарик всё заметили, они ее разыскивают… За эту мысль хотелось держаться, однако Таиса слишком хорошо понимала: для нее это ничего не изменит. Они не найдут ее, не успеют, ей все равно нужно выкрутиться самой, так или иначе.
Пока Нина сидела на ней грузным слоном, это казалось невозможным. Но вот вес поднялся – женщина встала, направилась к Андрею. Ей действительно хотелось впечатлить его, доказать, что она достойна поощрения.
Он не возражал, ее преданность развлекала его. Но поглядывал он и на Таису, так что она пока замерла на месте.
– Чего ты хочешь от меня? – спросил он.
– Я хочу помогать тебе. Хочу остаться с тобой, делать то же, что и ты… Я попробовала один раз, и это был лучший день в моей жизни… За который пришлось заплатить девятью годами. Я не умею обманывать, делать все так, чтобы не осталось следов, а ты в этом идеален… Поэтому возьми меня с тобой – я ведь знаю, что в деревню ты не вернешься! Я сделаю все, что ты хочешь, только позволь мне…
– Нет.
Это короткое «нет» прозвучало до того, как Нина успела договорить. Андрею ведь на самом деле не интересны были ее слова, ему хватило пары фраз. Потом он не прерывал ее лишь для того, чтобы она подошла поближе.
Ну а когда она стояла перед ним, он ударил – тем самым ножом, которым перерезал скотч на руках Таисы и которым, скорее всего, убил Майю. Длинное лезвие вошло снизу, через нижнюю челюсть и рот дальше, к мозгу. Хороший, чистый удар профессионала – такой же, как и в предыдущих случаях.
Потому что, кем бы себя ни объявила Нина, для него она оставалась такой же женщиной, как остальные, приговоренные ею.
Таиса не собиралась смотреть, что он будет делать дальше, как поступит с телом. Она знала, что это тот самый шанс, которого она ждала – последний, единственный… Она вскочила на ноги и побежала прочь, напрямую через территорию перед лесом. Она не знала, на что вообще надеется. Таиса прекрасно помнила, что стреляет он очень метко, что она зря старается. Она не успеет отбежать достаточно далеко, он ее настигнет… И все равно бежать, видя перед собой чистую белизну леса, было легче, чем смотреть на лицо своего убийцы.
Вот только выстрел она так и не услышала – она услышала треск. Таиса как раз была в центре большого озера, когда лед под ее ногами проломился, его белое сияние сменилось провалом в никуда, бездной, которая поглотила Таису в один миг, оставив миру лишь темные воды.
Глава 16
Если реальность слишком сильно разошлась с твоими прогнозами, виновата не реальность. Ищи, в какой момент ты допустил в прогнозах критическую ошибку.
Когда Матвей только начинал обучение, Форсов нередко повторял ему это. Позже повторять перестал, отпала необходимость. В большинстве случаев Матвей оказывался прав, а если и ошибался, то несущественно, в пределах допустимой погрешности.
Однако исчезновение Таисы нельзя было назвать допустимой погрешностью.
О том, что она виновата сама, Матвей даже не думал. Такие размышления были бессмысленными, они ничего не изменили бы, только отняли бы время. Ему нужно было понять, что именно неверно сделал он – и как это исправить.
Он подозревал Нину Любимову, и пока не было гарантий, что за преступлением стоит не она. Матвей слишком хорошо помнил, как многозначительно она косилась на него при встрече, она явно что-то знала, чутье его в таком не подводило. Подвох в том, что «что-то знать» и «что-то сделать» – не одно и то же.
В доме Таисы не было следов сопротивления, она не дралась с тем, кто ее похитил, хотя успела проснуться и одеться. Если бы она увидела Любимову, реакция была бы другой, Матвей не сомневался в этом. Да, Нина намного крупнее Таисы. Но Таиса – девушка ловкая, быстрая и неплохо тренированная. Плюс подсознательно женщина меньше боится другую женщину. Нет, Таиса не дергалась, потому что сразу определила безусловное преимущество соперника в силе. Так что на эту роль не подходил и Григорий Серенко, даже если бы не было подозрений, что он мертв.
Кого Таиса могла сразу испугаться, почему? Тут два варианта: или он выглядел откровенно страшным, способным на убийство, или она его знала и не сомневалась в уровне его силы. Первый вариант маловероятен, потому что этот человек легко получил доверие предыдущих жертв. С тем, кто похож на монстра, так обычно не бывает. Получается, знала, и это уже ограничивает список подозреваемых.
Но почему, собственно, Матвей изначально заподозрил Нину? Форсов учил искать ошибку в уже совершенных действиях и сделанных выводах, для этого нужно отступить. Нина стала подозреваемой из-за своего криминального прошлого – уже понятно, что здешний убийца начал охоту не в Змеегорье. Но Нина попалась, она потеряла девять лет, в которые не могла обучаться тонкостям преследования и заметания следов…
Вот и ошибка. Глупая, нелепая, на виду, но такие чаще всего и губят результат.
Он искал того, что уже попался на тяге к убийствам. А нужно было разыскивать человека, который сумел остаться безнаказанным. Как такое можно сделать? Или сбежав, или переложив вину на кого-то другого, а лучше – все сразу.
Поэтому Матвей вернулся к сведениям, полученным о жителях деревни. Только на этот раз он искал не того, кто убивал, а того, кто был чужим. Пришедшим в Змеегорье уже взрослым, со своим опытом… со своей тайной, которая здесь пустила корни и разрослась.
Таких людей оказалось немного, а в нынешней ситуации подходил всего один. Поэтому Матвей, не теряя времени, направился в кафе.
Может, нужно было сообщить Гарику, а он не стал. Сейчас кто-то должен заниматься организацией официальных поисков, держать в курсе Форсова, просто оставаться на месте на случай, если Таиса сумеет сбежать самостоятельно… Матвей заставил себя верить, что это возможно. Солнце насмешливо сияло в зимнем небе, напоминая, сколько времени прошло после похищения.
В кафе обнаружилась только Елена – в раннее время и не было необходимости в других сотрудниках. Порой ей помогал муж, но сейчас его не было. Конечно же.
– Мне необходимо поговорить с вашим мужем, – спокойно сказал Матвей. Не важно, что он чувствовал и как сильно
