на батюшку, внезапно оказавшегося лидером императорской партии. Грешно было бы не воспользоваться мощной силовой поддержкой дочери. Она и не отказывала. Разумеется, моя супруга ничего не забыла, но тут её интересы полностью совпадали с отцовскими, вот и дули в одну дуду.
Что же до меня… Ну её эту политику. Нет, подсказать чего, как тот попугай из кустов, в песне Владимира Высоцкого, это я завсегда. Но напрягаться… Мне по прежнему проще в морду кому зарядить. Вот как сегодня. Кстати.
— А что турки? Не думают ещё мириться?
— Ты что? Стоит Мустафе только заикнутся о мире, и его без соли сожрут. Он же на троне едва держится.
Ну, по большому счёту у нас сейчас неофициальное перемирие. Мы их стараемся не трогать, они нас не задирать. Так, мелкие стычки, да и то, в основном с нашей стороны, и только из-за продолжающейся работорговли.
А так, вроде и воюем, но даже казакам не позволяем шалить в море. Были те кто решил ослушаться, мир их праху. Впрочем, по большому счёту донцам жаловаться не на что. Два разграбления Кафы принесло столько добычи, что им это ещё не один год переваривать.
Несколько раз ногаи и татары с жадных глаз пытались напасть на наши разъезды, чтобы разжиться камушками. Дурная затея. И обошлась им дорого. Кстати, за последние полгода ни одного нападения не случилось. Может дошло наконец? Очень на это надеюсь.
— У тебя всё получится, — поглаживая жену по голове, произнёс я.
— Помочь не хочешь? — хмыкнула она.
— Ты же знаешь, что мне проще кому в морду.
— Петя, помнишь, я тебе как-то сказала, что если ты без дара способен удивить сильных одарённых, то что же будет если ты этот дар разовьёшь?
— Помню конечно.
— Ну и как тебе результат?
— Впечатляет.
— А теперь представь, чего ты сможешь добиться, если перестанешь бегать от ответственности, и наконец всерьёз возьмёшься за своё образование, — положив подбородок мне на грудь и глядя в глаза произнесла она.
— Я работаю над этим, — погладив её по волосам, с улыбкой заверил я…
