class="p1">— Не смей! Не смей так со мной поступать! Я боролась за тебя, черт побери! А теперь борись за меня.
— Я и борюсь. — За ее жизнь. Раздираемый противоречивыми чувствами, он снова поцеловал Онор. Та ответила крепко и требовательно, оседлав любимого.
Тяжелые юбки задрались. Блейд провел рукой по ее бедру, обхватил округлую попку и застонал, притягивая Онор к себе. Горячее желание пылало в его паху. Чего бы только он не отдал, лишь бы еще раз…
Онория жадно целовала его и сжимала руками юбки, простыни. Блейд покачал головой, отрываясь, чтобы вздохнуть.
— Нет. — Он перехватил запястье любимой и застыл, почувствовав, как нежная кожа ее складочек мимолетно прижалась к его члену. — Онория.
Еще поцелуй. Блейд не мог ей противиться. Застонав, он легко толкнулся, ощущая ее влагу и манящий вход в лоно.
— Черт побери!
Он перекатился вместе с ней и прижал ее к кровати. Юбки раскинулись по красным шелковым простыням, а Онория обхватила его бедра ногами, поймав в ловушку. Придавив ее запястья, Блейд попытался не обращать внимания на соблазнительную позу.
Всего раз.
«Нет».
Он прижался лицом к ее шее.
— Мы не можем. Я опасен для тебя и своих людей.
— Ты никогда не обидишь того, кого поклялся защищать.
Господин посмотрел в полные страсти глаза Онории. Она была такой решительной, так защищала всех, кого считала своими близкими. И станет бороться, пусть даже смысла в этом больше нет.
— Уровень вируса у мя в крови держался на семидесяти восьми процентах последние месяца три, — прорычал Блейд. — Скажи, что это значит? Скока мне осталось… ты, со всеми цифрами и фактами. — Он заметил, как Онория поджала губы, и слегка ее тряхнул. — Черт тя дери, Онор, ты знашь, чо это такое. Не закрывай глаза.
— У тебя не семьдесят восемь, — упрямо начала она, — а….
— Я неделю назад делал замеры! — заорал он, отпихивая ее от себя.
Затем, не обращая внимания на жжение в глазах, отвернулся, обмотал простыню вокруг талии и, пошатываясь, встал с постели. Комната, казалось, накренилась. Блейд едва видел, пока шел, натыкаясь на мебель и даже тапочки. Добравшись до письменного стола, он вытащил из ящика маленький дневник и бросил его Онории.
— Я не мастак читать и писать, но в цифрах смыслю. Записывал их каждую неделю. — В голосе уже не было злости. Блейд опустился в кресло и уронил голову на руки. — Они годами все подымались и подымались. Я предупредил Эсме, мол, при восьмидесяти сдамся Уиллу.
Сначала повисло молчание, а потом послышался шелест страниц.
— Странно.
— Чо странного? — проворчал Блейд. — Таков недуг. Тело может сопротивляться, оттягивать момент, но потом начинается обратный процесс. — Он провел рукой по шевелюре. — Я вижу, как волосы и кожа светлеют. Чувствую, как тело холодеет. Я не дурак и понимаю, чо происходит.
Онория подняла голову, но вместо обиды и отчаяния ее лицо выражало решительность. Она встала с постели, и юбки опустились, скрывая ноги.
— Я вчера проверяла твой уровень вируса и получила число семьдесят шесть.
Блейд замер:
— Быть не может.
Они оба посмотрели на маленький медный спектрометр.
— Я уверена, что уровень был семьдесят шесть процентов, — сказала Онория, бросаясь к аппарату. — Я удивилась, насколько он… высок. Ты никогда об этом не упоминал.
Вежливый укор.
— Мне было об чом подумать, — ответил Блейд, идя следом.
Онория протянула ему руку, а второй взяла иголочку. Блейд замешкался.
— Я не причиню тебе боли, — заметила Онор, неправильно истолковав его нерешительность. — Я очень искусна, ведь много лет практиковалась в Клинике.
Он глубоко вздохнул:
— Дело не в том. Уровень никада не опускался. Эт немыслимо. — Но все же медленно вложил свою руку в ее. — Мож, ты ошиблась?
Онория погладила пальцы любимого и приложила один из них к медной тарелке.
— Значит, мы узнаем вместе.
Острая иголочка словно жало пронзила плоть. Блейд дернулся. Онор наклонила его кисть и держала ее над маленьким стеклянным пузырьком, массируя кожу, чтобы пошла кровь.
Одна, две капли. Третья для верности. Кровь лениво расползлась по дну бутылочки. Онория добавила три капли гидрата окиси натрия, а потом опустила емкость в спектрометр. Нажав на кнопку, она покрутила диски набора, чтобы найти правильную частоту. В зависимости от уровня кислой реакции, маленькие медные шестеренки встанут на места, согласно данным по текущему уровню вируса.
На мгновение они затаили дыхание, а Блейд еще и отвел взгляд.
— Все будет хорошо, — прошептала Онория. — Все равно у меня остались отцовские записи. Он был на грани открытия. За несколько дней до смерти ни о чем другом и не говорил. У нас есть еще немного времени.
Послышался резкий щелчок. Онор наклонилась, и половица заскрипела под ее весом.
— Ну чо? — Слова застревали у Блейда в горле.
— Смотри, — прошептала она.
Маленький диск остановился на отметке «76».
— Я ж правильно замерял, — пробормотал господин, чувствуя, как ноги подкашиваются. Онория обняла его, пока он изумленно смотрел на прибор. — Было ж семьдесят восемь, точно говорю.
Онор отстранилась и повела его к креслу.
— Ты бы не делал одну и ту же ошибку месяцами. — Ее лицо озарила широкая улыбка. — У тебя тут колонки с цифрами и датами. В последний раз показания в семьдесят шесть процентов записаны тридцать первого марта.
— Наверное, механизм сдвинулся…
Онория устроилась у любимого на коленях и обхватила ладонями его лицо:
— Мы купим новый, но с виду и этот прекрасно работает. Не знаю, как… — Она ошеломленно покачала головой. — Ничего не изменилось в питании? Или, может, в количестве сна и привычках?
Он хрипло усмехнулся:
— Многое изменилось, милашка. — Его руки дрожали. Впервые Блейд позволил себе надеяться. Казалось, он уже свыкся с мыслью о грядущем, но затем в его жизнь вошла Онория. Впервые за годы ему хотелось жить. — Но ничо необычного. В трущобах вечно нелады. Не высыпаюсь и пью больше холодной крови, но так бывало и раньше. Никада прежде уровень не падал.
Она поцеловала его.
— Ах ты болван! Собирался меня отослать, да?
Блейда словно обухом по голове ударило. Если уровень падает, можно избежать печальной участи. Влияние жажды уменьшится, хотя и никогда не исчезнет полностью.
Блейд подхватил Онорию на руки и понес