Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
и накачанную наркотиками. Никто не станет задавать мне вопросы или горевать из-за твоей смерти.
Я даже не знал, то ли это он слетел с катушек, то ли я опять что-то упускал.
– Вы имеете в виду Сильви Кендрик? – спросил я, чувствуя легкое головокружение.
– Нет, Лизу. Как же повезло, что я встретил ее на улице прошлой ночью. Я знал, что ты приехал на ее фургоне, когда забирал Давида Таггерта из тюрьмы. Какое совпадение, просто чудо!
– Вы убили мою мать? С этого все началось, шериф? – тихо спросил я, пытаясь как можно быстрее сопоставить все факты.
– Нет. Я любил ее. Очень. А она была шлюхой. Ты хоть представляешь, каково это – любить шлюху?!
Он издал короткий смешок, но он больше напоминал всхлип, и шериф мигом оборвал себя, стиснул зубы и крепче обхватил пистолет. Но я явно задел его за живое.
– Ты был совсем не похож на меня. Я не мог поверить своим глазам, когда увидел! Просто крошечное создание, подключенное к куче аппаратов. Я подумал, что врачи совершили ошибку. Что ты мой! – Доусон хлопнул себя левой рукой по груди. – Но ты никак не мог быть моим, ведь у меня кожа другого цвета, не так ли?
Я скривился от его очередного смешка и, сжимая нож в ладони, начал незаметно красться в сторону двери. Шериф шагнул ко мне с агрессивным видом, но он еще не закончил свой рассказ.
– Ты уж точно не от меня! Я чувствовал себя таким идиотом. Дженни определенно спала с другими. А ведь я дал бы ей все, о чем она мечтала. У меня просто не укладывалось это в голове. Вот ты видишь логику?
Джейкоб Доусон озадаченно смотрел на меня, явно ожидая какого-нибудь ответа, к которому он так и не пришел за двадцать пять лет.
– Она была испорченной. Я думал, что смогу ее исправить, но Дженни никак не могла отказаться от своего дерьма. Прямо как Молли Таггерт и Сильви Кендрик. Они напоминали мне ее. Симпатичные, но такие испорченные… Постоянно ранили своих близких. Я сделал им одолжение. Они катились по наклонной, как Дженни: принимали наркотики, сбегали из дома. Эгоистичные сучки. Я сделал им одолжение. Спас их от самих себя и их семьи от боли.
– Сколько еще их было? Скольких девушек вы спасли? – спросил я, пытаясь не выдать сарказма своим голосом. – И что насчет Джорджии? Это ведь были вы, верно? На фестивале. Вы напали на нее. Она не совсем подходит под ваши характеристики, шериф. Как и Лиза Кендрик.
– Это была случайность. Джорджия стояла ко мне спиной, и я принял ее за другую. Но затем явился ты, и мне пришлось ее отпустить. На самом деле ты оказал мне услугу. Я бы возненавидел себя, если бы причинил вред Джорджии. А с Лизой все будет нормально. Она ничего не вспомнит. Я так накачал ее, что повезет, если она вспомнит хотя бы собственное имя.
Я ничего не сказал. Он был невысоким, стройным и жилистым, но намного ниже меня. Я нависал над ним и, скорее всего, превосходил на тридцать килограммов. Но у него был пистолет. И полностью отсутствовал здравый смысл.
Скорбь, вина, извращенная логика и годы труда, чтобы скрыть свои грехи, чтобы спрятать свое истинное лицо от людей, которые симпатизировали и доверяли ему, – все это постепенно поглощало его человечность, рассудительность, свет, который отделял его от поджидающей тьмы. И вот он здесь – на кухне моей бабушки, на том самом месте, где она умерла, – показывает мне свое настоящее лицо. Должно быть, это такое облегчение. Но он делал это не для того, чтобы покаяться. Не для того, чтобы позлорадствовать или объясниться. А лишь потому, что собирался убить меня, если верить чернильным пятнам по бокам моего зрения. А уж в этом им можно доверять. Заблудшие знали о его намерениях. И пришли, чтобы посмотреть, как он их исполнит.
– Я знал, что все это время ты просто играл со мной. Когда ты нарисовал лицо Молли Таггерт на тоннеле, я понял, что каким-то образом ты обо всем прознал. Догадывался, что ты мог увидеть мое лицо в ту ночь на фестивале. Но ты ничего никому не говорил и вел себя так, будто ничего не знаешь. А затем я увидел стены, после смерти Кэтлин, – его взгляд метнулся к гостиной и стенам, которые не были видны с нашего места. – Все те рисунки. Девушки. Ты нарисовал девушек! И все же… ты по-прежнему молчал. Я не знал, чего ты добивался, и попытался остановиться. Я хотел, чтобы люди решили, что это ты убил тех девушек. Но затем я увидел ее. Четвертого июля. В тот же день, когда умерла Дженни. И выглядела она точь-в-точь как Дженни. Так же улыбалась мне. И она была накурена. Просто в хлам. Той ночью я последовал за ней домой. И убил ее.
Я не знал, о ком он говорил, но подозревал, что о той девушке, которая пропала в День независимости, – которую Таг видел на доске объявлений в баре в Нифае.
– А затем прошлой ночью мы с племянником подъехали к старой мельнице, он отнес какие-то вещи, я ждал его в машине, и вдруг из-за двери выскользнула Джорджия Шеперд и убежала оттуда так, словно ее что-то до смерти напугало. Я сказал Терренсу проехать мимо ее дома и увидел, как она шла с тобой в обнимку. Она знает? Ты рассказал ей про меня?
Я ждал, не зная, чего он хочет, да и какое это имеет значение. У меня не было настроения на задушевные беседы.
– Почему девушки всегда хотят всякую шваль? Дженнифер. Джорджия. Я не понимаю.
Я продолжал хранить молчание, но иронию оценил: убийца с бесчисленным количеством жертв называл меня швалью.
– Я хотел узнать, что задумала Джорджия. Что вы оба задумали. Поэтому, когда Терренс подвез меня домой, я вернулся к мельнице. Я не заходил туда с тех пор, как ее закрыли тридцать лет назад. Просто не было повода. Представляешь мое удивление, когда я увидел твои рисунки на стене? Молли, Сильви, Дженни, все остальные. Не знаю, как ты обо всем догадался или чего от меня хочешь, но ты вернулся в Леван, хотя я сказал тебе держаться подальше. Я предоставил тебе возможность уйти. Но ты все равно вернулся и взялся за старое.
На последних словах его голос повысился от отчаяния, словно он и вправду считал, что все это время я вел какую-то игру в кошки-мышки, которая наконец
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
