возникнет.
Леонид покорно кивнул, как до этого Улугбек. Словно только что вспомнив, Иннокентий Павлович опять повернулся к Карине.
— Кстати, как там наш языческий божок?
— Вы имеете в виду жреца Велеса? — спросила она, опустив голову, чтобы ее не выдали глаза.
— А кого же еще?! — усмехнулся Иннокентий Павлович. — Он ответил на мое предложение?
— Пока нет, — сказала Карина.
— У него превратилось в пепел любимое детище, а он отмалчивается? — с нарочитым удивлением произнес Иннокентий Павлович. — Что еще должно произойти, чтобы он заговорил? Сгореть Усадьба волхва?
— Это ни к чему, — сухо сказала Карина. — Я еще раз поговорю с ним завтра и попробую убедить.
— Да уж сделай милость, — хмыкнул Иннокентий Павлович. — Если тебе дорога твоя сестра.
— А при чем здесь моя сестра? — Карина подняла голову, и ее глаза гневно вспыхнули.
Иннокентий Павлович впервые видел ее такой. Он удивился и пошел на попятный.
— Так, к слову пришлось, — сказал он неопределенно. — Вспомнил, что этот жрец твой родственник по сестре.
Но он не стал развивать эту тему, а обратился к главному инженеру, который все это время сидел молча.
— Как считаешь, Михаил Львович, к будущему лету осилим наш проект?
— Если начнем не позже августа, — ответил тот.
— Ты спал, что ли, все это время? — закричал Иннокентий Павлович, обрушивая на него всю злость, которая предназначалась Карине. — Для кого говорилось, что завтра мост должен быть построен? А уже послезавтра рабочие начнут прокладывать дорогу к Зачатьевскому озеру, вырубать просеку. К августу уже будет заложен фундамент санаторно-курортного комплекса. И только попробуйте мне не успеть!
Главный инженер молча слушал, боясь проронить слово. Он только кивал, как китайский болванчик, то ли соглашаясь, то ли каясь. Видя такую явную покорность, Иннокентий Павлович смягчился.
— Все свободны, — сказал он. — С утра за дело. К вечеру жду отчеты по проделанной работе.
Трейлер опустел. Но Иннокентий Павлович недолго оставался в одиночестве. Не успел он налить себе рюмку коньяка, как дверь распахнулась и вошла Ирина. Она была навеселе и даже не подумала извиниться за внезапное вторжение. Иннокентий Павлович нахмурился.
— О, коньяк! — воскликнула Ирина, увидев бутылку в его руках. — Налей и мне, любимый!
— А тебе не достаточно? — недовольно спросил Иннокентий Павлович. — И без того уже почти на ногах не стоишь.
— А что мне делать трезвой, помирать от скуки? — зло спросила женщина. — Ты меня даже видеть не хочешь, а других мужчин и ресторанов здесь нет. Одно слово — Кулички!
— Не болтай ерунды, — сухо сказал Иннокентий Павлович, доставая еще одну рюмку и плеская в нее коньяка из бутылки. — И вообще, ты сильно изменилась. Ты случайно не беременна?
— От святого духа? — съязвила Ирина. — Ты когда допускал меня до себя в последний раз, помнишь?
— У меня много дел, — сказал, отводя глаза, Иннокентий Павлович. Он сразу поскучнел. — Я предупреждал тебя. Может, тебе вернуться в город?
— А тебя оставить на съедение Эльвире? — пьяно хихикнула Ирина. — Ну, уж нет, эта сухая вобла не дождется от меня такого подарка! Я костьми лягу на твоем пороге, но ее в твою постель не пропущу. Это будет слишком оскорбительно — если ты променяешь меня на Эльвиру. Карина — это еще куда ни шло.
— Не болтай ерунды, — повторил Иннокентий Павлович, но вышло не очень убедительно. — Не нужна мне ни Эльвира, ни Карина.
— А ты докажи, — подступила к нему вплотную Ирина. И ее руки легли на грудь мужчины, начали жадно ее гладить. — Сейчас же. Вот на этом столе. Может быть, тогда я поверю.
Но Иннокентий Павлович отвел ее руки.
— Иди спать, — сказал он почти грубо. — Ты пьяна и отвратительна. В таком виде ты не вызываешь во мне желания.
На глаза молодой женщины навернулись пьяные слезы.
— Ты меня разлюбил, — всхлипнула она. — Я это давно уже поняла. Еще когда ты послал меня в эти чертовы Кулички. Разве любящий мужчина отправит любимую женщину, да еще одну, в такую тмутаракань? Да здесь волки по улицам бегают! Меня чуть не сожрали. А ты ни разу даже не спросил, как я прожила здесь несколько дней до твоего приезда. Я тебе совсем уже не интересна, мой милый?
Но Иннокентий Павлович не ответил. Тогда Ирина, желая вызвать его ревность, игриво спросила:
— А если я тебе изменила, что тогда?
— С кем? — презрительно спросил Иннокентий Павлович. — С волками или медведями? Но даже если бы и было с кем, ведь ты же не дура, чтобы на такое пойти. Променять меня на местного вахлака — это на тебя не похоже. Что он тебе даст? А я могу бросить к твоим ногам весь мир. — Он усмехнулся и с угрозой добавил: — Или лишить тебя всего.
Слезы на глазах Ирины мгновенно высохли. Она словно даже протрезвела. И покаянно произнесла:
— Прости меня, любимый, я сказала глупость. Может быть, я действительно беременна. Только пока не знаю об этом. Ты прав, мне надо съездить в город и показаться врачу. Ты не против?
— Я только за, — улыбнулся Иннокентий Павлович. — Ты не представляешь, как я буду рад, если…
Он не договорил и залпом выпил рюмку коньяка, которую все это время держал в руках. А после этого поцеловал Ирину. Но когда она приникла к нему всем телом, развернул ее и слегка подтолкнул в спину, направляя к двери.
— Прости, но мне надо еще поработать, — сказал он. — Уйма дел навалилась. Эти чертовы Кулички отнимают столько времени и сил, что ты даже представить не можешь.
— Почему же, — произнесла Ирина, не выказывая ни обиды, ни разочарования, которые она испытывала. — Еще как представляю. Это еще ты не имел дела с местными гусями. Кстати, ты не мог бы их перестрелять, как ворону? Я была бы тебе очень признательна за это.
— Напомни мне об этом завтра, — сказал Иннокентий Павлович. — А сейчас иди спать. Спокойной ночи!
И она ушла. А он сел за стол и начал рассматривать географическую карту, на которой место, в котором находилось Зачатьевское озеро, было обведено фломастером. Иннокентий Павлович сам не понимал, почему это озеро так притягивало его к себе. Дело было не только в деньгах, которые он собирался заработать. Это озеро обладало какой-то почти колдовской силой, таинственным магнетизмом, которому он не мог противостоять. Из раза в раз рассматривая карту, Иннокентий Павлович пытался понять, что с ним происходит, и почему его томит какое-то странное, необъяснимое предчувствие. Иногда Иннокентию Павловичу начинало казаться, что его душа и Зачатьевское озеро связаны почти мистическими узами. И тогда он резко вздрагивал, как это бывает, если верить приметам, когда
