— Расскажи мне… о них. О цветах. Сделай так, чтобы… я снова увидел их.
— Закрой глаза. — Кейт крепко прижала пальцами его веки. — Теперь представь себе цветок.
— Какой… цветок? Я не знаю никаких цветков.
— Ш-ш-ш… Успокойся. Я выберу для тебя цветок, хорошо?
— Да. — Он снова прижался к ней, обжигая дыханием шею.
— Это мой любимый цветок, — сказала Кейт. — Маленький, размером примерно с серебряный доллар. Можешь представить?
— Да.
— Называется анютины глазки. Растет небольшими пучками, как группа друзей.
— Друзей, — повторил он.
— Правильно. У каждого цветка несколько лепестков, окрашенных в прекрасные цвета. Такие насыщенные и разнообразные. Индиго, синевато-фиолетовый и пурпурный. Представил?
— Да. Пурпурный и… синевато-фиолетовый. Я представил.
— Анютины глазки похожи на лица, прекрасные лица. Там есть еще яркий розовый цвет и…
Он с усилием поднял голову.
— И… ослепительный?
— Да, ослепительный тоже.
Он снова уронил голову ей на плечо, закрыл глаза.
— Я могу… видеть их. Могу. Они… такие… красивые.
Его веки еще немного подергались, а затем он затих.
— Это хорошо, очень хорошо, — прошептала она, забыв, что перед ней монстр, кровавый маньяк, загубивший больше десятка жизней.
Кейт и Ники Перлмуттер наблюдали, как двое дюжих полицейских выводят Джаспера из ее квартиры. В наручниках, волоча ногами по полу, он напоминал тряпичную куклу. Рядом стояли Флойд Браун и медик из команды «скорой помощи».
— Я знаю, вы думаете, что я должна была пристрелить его, когда представилась возможность, — сказала она, напрягаясь, чтобы держать глаза открытыми.
— Почему вы не сделали этого?
— Прежде всего, потому, что не было необходимости. Лекарство подействовало. Он отключился. — Кейт сдержала зевок. — Я рискнула, решила сыграть в русскую рулетку, надеялась, что справлюсь с ним.
— Опасная игра.
— Но у меня был пистолет.
— Что он принял? — спросил медик.
— Снотворные таблетки. Тридцать миллиграмм амбьена.
— И совсем не похож на убийцу, — пробормотал Перлмуттер.
— Да, — согласилась Кейт, — совсем не похож.
В гостиную заглянул другой медик.
— С девушкой все в порядке, но начали отходить воды.
— Что? — Кейт встрепенулась. — О Боже!
Глава 40
На зеленой лужайке расстелено покрывало. Сквозь ветви пробиваются солнечные лучи, покрывая его яркими желтыми пятнами. Ричард откупоривает шампанское. Улыбается. Бутылка поблескивает. Кейт щурится. Она знает, что он собирается сказать.
— Выходи за меня замуж.
— Почему бы и нет? — отвечает она.
Они оба смеются. Затем пикник расплывается, и она оказывается в зале. Кругом люди, много людей. Все рассматривают развешанные по стенам картины маньяка с резкими абсурдными цветами. Кейт берет сигарету у мужчины рядом — это Чарли д'Амато, — смотрит на картины. Внезапно ее имя, многократно написанное на краях, отделяется и начинает плавать по комнате, похожее на змея из сказки. А рядом небольшие нарисованные карандашом лица с заклеенными ртами. Она силится вспомнить, что они значат, и не может.
К ней протискивается Ричард, и Кейт замечает, что он какой-то странно прозрачный.
— Я хочу, чтобы ты не курила, — говорит он.
— Все, бросаю, бросаю, — отвечает она.
Д'Амато улыбается и угощает ее новой сигаретой. Дает прикурить. Его запонки сверкают, из зажигалки вырывается оранжевое пламя, которое охватывает зал. Начинается паника, но они заняты только друг другом.
Ричард кивает с улыбкой:
— Все будет в порядке.
— Я знаю, — отвечает Кейт.
Он касается ее лица кончиками пальцев. Они теплые.
— Я люблю тебя.
— И я тебя.
— Но мне нужно уходить.
— Пожалуйста, останься со мной.
Ричард ласково улыбается:
— Не могу. Но я всегда здесь, когда нужен тебе.
— Ладно. Я поняла. — Его пальцы становятся холодными.
— Спасибо, — говорит он.
— За что? — спрашивает Кейт и смотрит в окно, за которым видно темно-синее небо со звездами, мерцающими, как лампочки на новогодней елке.
— За все хорошее. Его было так много.
— Не так уж много.
Звезды собираются в туманность, завихряются и уносят его с собой.
Кейт посмотрела на подушку Ричарда, залитую ярким солнечным светом, который в первый раз за несколько недель пробил облака. И этот сон тоже в первый раз за все время не был таким кошмарным.
Она встала, приняла душ, вымыла голову, оделась.
Убрала с туалетного столика рядом с фотографией Ричарда оплывшие поминальные свечи. Отнесла на кухню и бросила в мусорную корзину, где заметила пустой пузырек от амбьена.
«Как хорошо, что я не убила его. Хватит смертей, их и так слишком много. Возможно, Ники Перлмуттер прав — такому, как Джаспер, нет места на земле, но жил ли вообще этот мальчик? — Кейт задумалась. — Если бы он не успокоился и Ноле по-прежнему угрожала опасность, я бы, конечно, пристрелила его».
Она прошла в гостиную. Ей не терпелось увидеть Нолу и дитя, но вначале предстояло заехать в участок, написать рапорт и сдать жетон. Кейт выпила кофе, достала из почтового ящика «Таймс». Раскрыла раздел происшествий. Увидела заголовок крупными буквами:
СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА НАКОНЕЦ ПОЙМАН.
Читать не стала, только привычно удивилась, как быстро они всегда получают информацию. Заглянула в раздел «Искусство», где в маленькой заметке сообщалось, что Херберт Блум арендовал новую большую галерею. Там же Кейт уловила легкий намек, что ему удалось сохранить несколько картин маньяка. Кейт решила, что он написал их либо сам, либо заказал одному или нескольким художникам-аутсайдерам.
На видном месте красовалась фотография с выставки Уилли, а ниже была помещена восторженная рецензия на две колонки. И это на следующий же день после открытия. Потрясающий успех! Ей понравился заголовок: «„Беда“ Уильяма Хандли в Галерее Винсента Петрикоффа».
Кейт подошла к телефону, хотела поздравить, но быстро опомнилась. Вряд ли Уилли обрадуется ее звонку в шесть тридцать утра.
Прочитала рецензию второй раз. Вслух, для Ричарда. Потом посидела, вспомнила кое-что из их жизни, погрустила.
В малой гостиной нашла компакт-диск ритм-энд-блюзового певца Джулса Холланда, который Ричард купил незадолго до гибели, но так и не прослушал. Вставила в проигрыватель. Нашла песню «Когда я в первый раз увидел твое лицо» и увидела лицо Ричарда. Такое, каким оно было тогда, в первый раз в зале суда. Молодой адвокат в костюме и галстуке, высокий, красивый, импозантный. Он смотрел на нее и улыбался своей замечательной незабываемой улыбкой.
