следам.
И в назначенный час принц Жасмин, ведомый ангелом, соединяющим влюбленных, уже шел по тропинке, которая вела к саду принцессы Аманды. И ему удалось попасть туда, и это место напоминало кусочек рая. Солнце закатывалось за горизонт на западе, а луна показывала лицо свое из-под покрова на востоке. И юноша заметил дерево, на которое указала ему юная служанка, и подошел к нему с грацией оленя, чтобы спрятаться среди ветвей.
А принцесса Аманда ближе к ночи тихонько спустилась в сад. И она была в синем, а в руке у нее была голубая роза. И она подняла свое прекрасное лицо к кроне дерева, трепеща, как листья ивы. И в своем волнении юная газель толком не могла понять: увиденный ею лик — полная луна или сияющее лицо принца Жасмина? И вот, подобно цветку, умирающему от желания, или плоду, отделяющемуся от ветки под воздействием собственного драгоценного веса, юноша с фиолетовым отливом в волосах возник меж ветвей и опустился к ногам побледневшей принцессы Аманды. И она узнала его, того, кого любила с надеждой повстречать, и она нашла его еще более прекрасным, чем явившейся ей во сне образ. Со своей стороны, принц Жасмин увидел, что дервиш не обманул его и что эта красавица была венцом луны. И они оба почувствовали, что их сердца скованы узами нежной дружбы и искренней привязанности. И их счастье было таким же глубоким, как счастье Маджнуна и Лейли, и таким же чистым, как счастье старых друзей.
И после сладких поцелуев, после того как их души расширились от очарования, они стали молить Создателя совершенной любви о том, чтобы жестокое небо никогда не обрушило на их нежность камни — неприятности — и не разорвало узы, соединяющие их.
И вот, оставив своего возлюбленного под деревьями, принцесса Аманда пошла искать царя, отца своего, и, найдя его, она встала на колени, скрестила руки и сказала ему:
— О меридиан двух миров, твоя слуга пришла просить тебя!
И отец ее, чрезвычайно удивленный и в то же время обрадованный, поднял ее с колен, прижал к груди своей и сказал ей:
— Конечно, о Аманда, о миндаль моего сердца, эта твоя просьба, должно быть, крайне неотложна, раз ты ради нее без колебаний встала с постели посреди ночи, чтобы прийти и попросить меня выполнить ее. В любом случае, о свет очей моих, объясни без страха отцу своему, в чем дело, и положись на него.
И нежная Аманда, поколебавшись несколько мгновений, подняла голову и так ответила отцу своему:
— О отец мой, прости дочь свою, если она пришла к тебе в этот ночной час, чтобы прогнать сон из глаз твоих. Но теперь, после ночной прогулки с моими служанками по лугам, силы и здоровье вновь вернулись ко мне. И я пришла сказать тебе, что за нашими стадами коров и овец плохо ухаживают и небрежно их содержат. И я подумала, что если найду надежного слугу, то познакомлю его с тобой, а ты поручишь ему присматривать за нашими стадами. И теперь благодаря счастливой случайности я повстречала такого энергичного и старательного человека. Он молод, благонамерен и годен ко всякой работе, он не боится ни усталости, ни боли, ибо лень и беспечность лежат от него на расстоянии многих парасангов. О отец мой, поручи ему наших коров и овец!
И когда царь Акбар услышал эту речь дочери своей, он оказался на грани удивления и несколько мгновений смотрел на нее широко раскрытыми глазами, а потом ответил:
— Клянусь жизнью! Я никогда не слышал, чтобы пастухов нанимали посреди ночи. И такое приключение случилось со мною впервые. Однако, о дочь моя, я готов из-за удовольствия, которое ты доставляешь моему сердцу своим внезапным исцелением, удовлетворить твою просьбу и принять этого молодого человека в качестве пастуха стад наших. Но я бы хотел увидеть его собственными глазами, прежде чем доверить ему эту работу.
Услышав эти слова отца своего, принцесса Аманда на крыльях радости подлетела к благословенному принцу Жасмину и, взяв его за руку, повела во дворец.
И она сказала царю:
— Вот, отец мой, этот превосходный пастырь! Его посох тверд, и его сердце надежно.
И царь Акбар, которого Аллах наделил прозорливостью, сразу заметил, что юноша, которого представила ему дочь его Аманда, вовсе не из тех людей, что пасут скот. И в душе своей он преисполнился недоумения. Однако, чтобы не расстраивать дочь свою Аманду, он не хотел усложнять это дело и останавливаться на деталях. А любезная Аманда, которая догадывалась, что происходит в голове отца ее, сказала ему взволнованным голосом, скрестив руки:
— Внешний вид, о отец мой, не всегда говорит о внутренних качествах. И я уверяю тебя, что этот молодой человек может пасти даже львов.
И волей-неволей отец Аманды, чтобы угодить своей любезной и очаровательной дочери, ответил согласием на ее просьбу и посреди ночи назначил принца Жасмина пастухом своих стад.
В эту минуту Шахерезада заметила, что наступает утро, и, по обыкновению своему, скромно умолкла.
А ее сестра, юная Доньязада, которая во всех отношениях стала желанной юницей и которая день ото дня становилась все более очаровательной, красивой, понятливой, молчаливой и внимательной, приподнялась с ковра, на котором лежала, и сказала ей:
— О Шахерезада, сестра моя, как приятны и нежны слова твои, как они прелестны и восхитительны!
А Шахерезада улыбнулась ей, поцеловала ее и сказала:
— Да, моя дорогая, но что это по сравнению с продолжением, которое я собираюсь рассказать следующей ночью, если, конечно, меня не устал слушать мой повелитель, царь с хорошими манерами.
И царь Шахрияр воскликнул:
— О Шахерезада, о чем ты говоришь?! Я устал слушать тебя?! Ты же наставляешь мой разум и успокаиваешь сердце мое! И благословение опустилось на душу мою, с тех пор как я с тобой! Поэтому ты можешь с полной уверенностью рассказать нам следующей ночью, чем закончилась эта восхитительная история, и ты даже можешь, если не устала, продолжить это повествование для нас сейчас же. По правде говоря, я хочу знать, что будет с принцем Жасмином и принцессой Амандой.
И Шахерезада, не желая злоупотреблять полученным разрешением, лишь улыбнулась и поблагодарила царя, но больше ничего не рассказывала в эту ночь.
И царь Шахрияр прижал ее к своему сердцу и проспал рядом с нею до утра. А потом он встал и вышел, чтобы вершить правосудие. И он увидел, как прибыл его визирь, отец Шахерезады, который, по обычаю, держал под мышкой саван, предназначенный для дочери,
