что своим назначением в Кадис Гравина скорее обязан своим успехам в качестве переговорщика, а не достижениям флотоводца. Может быть. Хотя Гравина был довольно удачливым, по испанским меркам, адмиралом. И все же… По-настоящему хорош Гравина как организатор, в Испании того времени имелись адмиралы значительно более талантливые, как, например, Хосе Масарредо, но Масарредо имел неосторожность как-то разозлить самого Наполеона. А Гравина как раз ему нравился.
Дипломатические способности Гравины подвергались серьезной проверке. Пожалуй, лишь строжайшие инструкции из Мадрида сдерживали его, но два главных действующих лица с франко-испанской стороны к Трафальгару подошли в состоянии вынужденных союзников. Об этом знали все, от юнг до капитанов.
Вице-адмирал Игнасио Мария де Алава. 55 лет, второй главнокомандующий. Неоспоримое достоинство Алавы – опыт. И, пожалуй, то, что некоторое время он был флаг-капитаном действительно хорошего флотоводца, адмирала Хуана де Лангары. «Поднялся» он за счет действий в колониях, причем в основном – не боевых. Реорганизация, создание баз и тому подобное. В общем, много про Алаву не расскажешь, что уже говорит о многом.
Контр-адмирал Антонио де Эсканьо. 55 лет. Заместитель Гравины, его правая рука. Известен тем, что был категорическим противником попытки прорыва английской блокады. Он считал, что нужно укреплять бухту Кадиса и ждать, когда англичане потеряют терпение. Но тяжелое ранение при Трафальгаре ему получить придется.
Контр-адмирал Бальтасар Идальго де Сиснерос. 49 лет. Его мы упомянем потому, что Сиснерос командовал хорошо знакомым нам «Сантисима-Тринидад», самым большом кораблем в мире.
Капитаны и офицеры. Здесь между французами и испанцами есть и сходство, и различия. Сходство в том, что флот обеих держав попал в полосу кризиса. Испанцы из этого кризиса уже вообще не выплывут. Кадровые проблемы испанцев возникли, прежде всего, по вине короны. Денег в развитие флота вкладывали все меньше и меньше, финансовые обязательства перед офицерами не выполнялись, морская служба стала непрестижной, что привело к роковым последствиям.
Уровень подготовки офицеров резко упал. Оставалось какое-то количество «старых капитанов», людей опытных, но и умевших воевать только «по-старому». Если чего и имелось в достатке, то это знаменитой «испанской чести». С честью – все в порядке, с мастерством – беда.
У французов дела обстояли чуть лучше. Конечно, возместить полностью тот колоссальный ущерб, который нанесли флоту первые годы революции, не удалось. И все же в 1805-м уже совсем не так, как в 1795-м. Только вряд ли можно говорить о коренных изменениях. Слово «лучше» идеально подходит, однако повода обольщаться нет.
Я бы здесь отметил еще одну принципиально важную вещь. Отношение Наполеона. В армию он вкладывал и душу, и средства, а флот… Флот жил по остаточному принципу. Один очень показательный пример. В 1805 году бюджет английского Королевского флота – почти 12 миллионов фунтов стерлингов. Французского – меньше миллиона! Даже у испанцев – почти три! Чтобы не вдаваться в долгие рассуждения и не повторяться, скажу лишь одно: Наполеон не верил в свой флот. Оттого он и был таким, каким был. Чуть лучше испанского.
Только посмотрите, какой контраст. В армии – «маршальский жезл в солдатском ранце». Легко поверить! Зачем идти на флот? Почти никто и не шел. С офицерами ситуация выровнялась количественно, но не качественно. Иными словами, и французы, и испанцы мало чему могли научить своих матросов. Они особо и не учили. С офицерами было плохо, а с матросами – очень плохо.
Уже упоминавшийся выше испанский адмирал Хосе Масарредо незадолго до Трафальгара написал что-то вроде секретного доклада, назвал его «Записки о состоянии военно-морского флота». Говорил правду, а это всегда мало кому нравится. Сказал все. И про плохое состояние кораблей, и про то, что служат на них те, «кто совершенно бесполезен в море». В результате доклад Масарредо стал одной из причин, по которым лучшего адмирала испанцев отстранили от дел.
Про отношение командующего союзным флотом, адмирала Вильнёва, к своим подчиненным мы уже говорили не раз. Общий вывод простой. Даже обладая численным преимуществом, франко-испанский флот вряд ли мог рассчитывать на успех, а ведь кораблей у них и правда было больше.
Вильнёв выставил против Нельсона 33 корабля. 18 французских и 15 испанских. Четыре стопушечных. «Сантисима-Тринидад», 140 пушек. «Санта-Анна», 112 пушек. На нем в бою будет находиться адмирал Алава. «Принсипе де Астуриас», 112 пушек. Здесь – Гравина. «Райо», 100 пушек. Все стопушечники – испанские. Подавляющее большинство кораблей – 74-пушечные. Есть несколько 80-пушечных. На одном из них, «Бюсанторе», Вильнёв. Дюмануар ле Пелли – на другом, «Формидабле», адмирал Магон – на 74-пушечном «Альжесирасе».
Испанские корабли очень хороши, это даже Вильнёв признавал. Их все же делали весьма искусные корабелы. Однако к Трафальгару многие из них уже сильно состарились, да и снаряженность оставляла желать лучшего.
Французские корабли были, по крайней мере, не хуже английских. Как я уже говорил, в середине XVIII века французы достигли значительных успехов в сфере кораблестроения. Они ввели целый ряд нововведений, которые позволяли увеличить размеры судов благодаря усилению так называемой «продольной крепости». Корабли сохраняли устойчивость при увеличении числа орудий, расположенных к тому же более удобно. У французов – выше борта, что тоже дает преимущество в бою.
Дает, несомненно. Если хорошо стреляешь. А стреляли и французы, и испанцы отвратительно. Уже прямо во время Трафальгарского сражения капитан французского «Редутабля» Люка пригрозил, что будет вешать командиров артиллерийских расчетов, если они не наладят стрельбу.
Офицер британского «Дефайэнс» вспоминал, что мощный испанский корабль, «Принсипе де Астуриас», «за двадцать минут обстрела не попал в нас ни разу». Повторю прописную истину. Воюют люди, а не корабли. У англичан качество человеческого материала намного, намного выше.
И, наконец, о плане. Слово такое… Обязывающее. План был. Придуманный человеком, находившимся в смятении. Сомневавшимся. Храбрящимся от безысходности. Какой он мог придумать план?!
Не такой уж и плохой. Вильнёв уже воевал с Нельсоном, он многое угадал. Про то, что противник попытается прорвать линии, отрезать арьергард. Он разбирался в тактике, адмирал Вильнёв. В своем последнем распоряжении накануне сражения, от 19 октября, адмирал просто дал своим капитанам строгие рекомендации. Это, по сути, и был план.
Если корабли окажутся с наветренной стороны, то каждый сам выбирает себе противника. Если корабли будут под ветром, ждать атаку в строю. В случае прорыва боевого строя незадействованные корабли идут на помощь атакованным. Вильнёв обратил особое внимание на то, что дожидаться сигналов не нужно, а немедленно действовать «по обстоятельствам».
Весьма разумно. Адмирал хотел минимизировать преимущество англичан в маневренности и стрельбе. А абордаж – дело такое, здесь искусство большой роли не играет. Тем
