два приема, на прежнем месте и в прежней барке. Вода Желтой реки в это время стояла гораздо ниже, чем три недели тому назад, — вероятно, потому, что несколько дней не было сильных дождей. Однако в ту же ночь разразилась гроза с проливным дождем, на другой день вода в Хуанхэ сильно поднялась, от растворенной лессовой глины сделавшись мутного почти желтого цвета. Вовремя же случилась эта переправа! Впрочем, ливень все же немного испортил путешественникам жизнь, неожиданно затопив лагерь. Пришлось ночью в совершенной темноте прокапывать канавы, чтобы спустить воду, а затем спать на мокрых войлоках.
На следующий день взошедшее солнце быстро высушило почву, и путешественники благополучно, хоть с большим трудом, перебрались через лессовые обрывы, упирающиеся в Хуанхэ. Как и в первый раз, для помощи чужакам было собрано около сотни тангутов и тангуток, на деле весьма мало помогавших и остававшихся только зрителями. На дне ущелья лессовая глина, растворенная дождем, представляла собой густой сироп, в котором вьючные мулы и люди вязли по колено. Выбравшись из этой грязи, экспедиция последний раз разбила лагерь на берегу Хуанхэ. В долине реки жара уже доходила до +33,7° и чувствовалась особенно сильно после недавних морозов и метелей гор Джахар. Впрочем, температура так же быстро понизилась, лишь только, пройдя ущельем реки Тагалына, путешественники взошли на Кукунорское плато. Этим подъемом закончилось трехмесячное исследование бассейна верхней Хуанхэ, то есть тех местностей северо-восточной части Тибетского нагорья, непосредственно прилегающей к Китаю, которые были заявлены одной из ключевых целей экспедиции. С этого момента экспедиция считала свои задачи выполненными, насколько смогла, и начинался путь домой.
Выбравшись 23 июня из глубоких ущелий Хуанхэ на плато Кукунора, путешественики продолжили свой путь к озеру степной, довольно широкой равниной. Дожди, немного было утихшие после гор Джахар, начались снова и сопровождались грозами и ливнями. Эти ливни, смывая лессовую глину, затопляли более низкие места и мутили воду в речках — невозможно было напиться или сварить чай, не дав воде хотя бы немного отстояться. Мокрый аргал не горел, деревьев же или кустарников нигде не было — пришлось даже разрубить для топлива палки от верблюжьих седел и довольствоваться полусваренной бараниной. Ливни уничтожили бесчисленное множество пищух, столь обильных на Кукуноре, и теперь эти пищухи валялись мертвыми возле своих залитых нор. Везде по степи летали коршуны, вороны и орланы, собирая легкую добычу.
Здесь Пржевальский увидел, как на деле меняются очертания берегов местных озер: устье реки Ара-Гол было пересыпано, должно быть недавно, песком, так что теперь река эта уже не впадала в Кукунор, а образовала недалеко от его берега три небольших пресноводных озера. Что ж, место для стоянки было отличное — путешественники имели вдоволь воды, корма и могли порыбачить, а еще и купаться: вода была теплой, 18–20°, а песчаное дно — гладким и твердым.
На озерах, образованных рекой Ара-Гол, в небольшом количестве держались со своими птенцами турпаны и горные гуси; кроме того, здесь встречалось много гагар, которые еще высиживали яйца на своих плавучих, из травы сделанных гнездах. Найдена была также большая редкость: яйца черношейного журавля, впервые открытого Пржевальским на том же Кукуноре в 1873 году. В эту экспедицию весной исследователи добыли в свою коллекцию шесть экземпляров этих редких журавлей и нашли два их гнезда.
«Несмотря на высокое положение местности и на дождливую, весьма прохладную погоду, летом на болотах Кукунора множество мошек и комаров, которые в тихие дни изрядно донимали как нас, так и наших животных. Жертвой этих кровопийц сделался знаменитый наш баран, по прозванию Еграй, который куплен был еще в Тибете и с тех пор ходил при караване вожаком вновь приобретаемых баранов. Теперь этот Еграй ослеп от укусов мошек и был оставлен на месте нашей стоянки — убить старого спутника рука не поднималась. Другой такой же баран из Цайдама прошел с нами взад и вперед по Северному Тибету, выходил три месяца на верховьях Желтой реки и теперь еще здравствовал, исполняя должность вожака при новых своих собратьях. Впоследствии этот самый баран дошел от Кукунора до середины Гоби и здесь, на пятой тысяче верст своего пути, был оставлен монголам, так как сильно подбил копыта на гальке пустыни».
На устье реки Балемы завершилась съемка озера Кукунор. Неснятой оставалась лишь часть береговой полосы на протяжении 25 верст от нынешней стоянки до устья реки Улан-хо-шуна, где заканчивалась съемка 1873 года. Но здесь берег Кукунора тянулся почти прямо и можно было нанести его на карту без лишнего перехода. Промежуточная цель, после того как пришлось уйти из Тибета, не повидав Лхасы, а именно задача по съемке южного берега озера Кукунор, тоже была выполнена.
Теперь следовало выбрать маршрут, каким лучше вернуться домой: тем ли, каким пришли, — или повторить путь 1873 года через Алашань на Ургу? После долгих раздумий был выбран алашаньский маршрут.
6 июля экспедиция покинула свой лагерь, а на следующий день попрощалась с берегами Кукунора.
«Перейдя по каменному мосту, близ небольшого города Шин-чен, реку Бугук-гол и сделав еще один переход, мы достигли кумирни Чейбсен (Чойбзен), возле которой расположились бивуаком. Все здесь живо помнилось, несмотря на то что минуло более семи лет после нашего пребывания в этих местах. Нашлись старые знакомые: донир (настоятель), нираба (эконом) и еще один лама в кумирне, с которыми некогда мы шли сюда из Ала-шаня, а также монгол Джигджит, ходивший с нами в качестве проводника и переводчика по горам Северо- и Южно-Тэтунгским. Все эти люди с непритворным радушием, даже большой радостью встречали теперь нас».
С приходом в Чейбсен окончилась маршрутно-глазомерная съемка, которую Пржевальский вел от самой реки Урунгу; предстоявший теперь путь через Алашань до Урги был снят еще в 1873 году. Всего в течение нынешней экспедиции снято было 3850 верст. Если добавить 5300 верст, снятых при первом путешествии по Монголии и Северному Тибету, а также 2320 верст съемки на Лобноре и в Джунгарии, то получится 11 470 верст, проложенных Пржевальским на карту Центральной Азии.
Всего в пустыне Гоби вместе с Ордосом и Алашанем исследователями было найдено в своих путешествиях 46 видов диких млекопитающих: в Джунгарии с долиной реки Урунгу — 21 вид; на Лобноре с нижним Таримом — 20 видов. Из птиц в Гоби с пустынями Таримской и Джунгарской экспедицией был найден и описан 291 вид (как оседлых, так и пролетных), а также 25 видов пресмыкающихся.
* * *
Предстоявший путь от города Даджина[120] до Урги, ранее уже пройденный Пржевальским в 1873 году, лежал как раз поперек самого широкого места всей пустыни Гоби. Насколько тяжел этот путь, путешественник и большинство его спутников хорошо представляли по собственному опыту путешествий по Алашаньской пустыне. Взамен напоенных влагой гор, одетых луговой и
