в красивой круглой комнате. Она была вся исписана цветной резьбой, золотым орнаментом, да и выглядела столь комфортно и уютно, что успокаивала одним своим видом. Обнажённые статуи стояли рядом с кругами, которые были вымощены плиткой на полу. И в центре этих кругов, в пространстве, находились капли, словно замершие в невесомости.
– Неужели я сейчас избавлюсь от всей этой грязи, – обрадовалась девушка.
– Ты не находишь это странным?
– М? – вопросительно мыкнула Готи. – Что именно?
– На протяжении всего пути не было ни минуты покоя. Всегда что-нибудь происходило. А сейчас вдруг затихло. Мы несколько минут назад не могли и думать о спокойствии, желали поскорее идти дальше. Но вдруг такое… даже подозрительно.
– Согласна, – ответила черноволосая. – Но почему бы этому покою не настать хоть на какое-то время? К тому же, ты слышал Нэнэкси. Он сказал, что время тут идёт иначе.
– Ну да, я помню. Надеюсь, не опоздаем спасти этот… поезд. Может, всё же побыстрее сделаем всё, чтобы отсюда уйти и продолжить путь?
– Ну ты же видел Нэнэкси. Он такой спокойный, медленный, невозмутимый… Совсем не слушал тебя. Вряд ли он выпустит нас так быстро. Да и вибрация… Когда мы сюда попали, то я её больше не чувствовала. Будто бы и вправду мы попали в место, у которого своё собственное время. Помнишь, это как с Хаосом? По ощущениям мы пробыли в его разуме много часов, а на самом деле лишь минуту.
– Помню, – вздохнул Эрик. – Ладно, давай уже начнём, – закончил он, идя к другому кругу.
Когда парень оказался там, ступив в пространство с застывшими в воздухе каплями, то обнаружил, что они чудным образом начали двигаться, покрывая кожу и смывая с неё всю высохшую грязь. Он даже не прилагал для этого никаких усилий, лишь стоял и наблюдал, ожидая.
– Нет, так оно не отмоется. Надо снять одежду, – заговорила Готи, стоящая в другом круге.
Они не могли видеть друг друга, поскольку между ними находилась большая перегородка из статуй, застывших в объятиях другом с другом.
Эрик снял с себя всю одежду, бросил её на пол, а косу отложил в сторону. И только затем он прочувствовал всё блаженство от этих ощущений, когда его тело полностью погрузилось в водяной сгусток, образовавшийся вокруг парня.
Через десять секунд вода мелкими каплями рассеялась в воздухе, и Эрик увидел, что его тело стало идеально чистым и лишённым даже намёка на запах сточных вод. Затем он с удивлением обнаружил, что рядом появился, будто пришедший сам, манекен в одеяниях.
– Угу, а это, значит, и надо надевать, – пробубнил он себе под нос, затем принявшись снимать с манекена одежду и облачаться в неё.
Готинейра тем временем тоже отмылась от всей той засохшей гадости, и уже надевала одежду, взятую с другого манекена, который тоже чудесным образом появился рядом с ней.
Через несколько минут парень, облачённый в красивые одеяния, вышел из круга. На Эрике красовался красный, весьма необычный, приталенный камзол, закреплённый кожаными ремнями; массивный, чёрный, развивающийся, подобно дыму, шёлковый плащ, способный закрыть всё тело от шеи до колен; чёрные, покрытые спереди серебряными пластинами, сапоги из приятной на ощупь замши, и такие же перчатки. А финальный штрих – стальная маска с прорезью для рта, и с длинными рогами, уходящими назад; а на задней части маски, на затылке, красовался плюмаж из длинных, толстых, имеющих метр длинны, волос белоснежного цвета.
Девушка тоже вышла из своего круга.
– Какие потрясающие одеяния, – восхитилась Готи, увидев Эрика.
– Тебе тоже очень идёт, – отозвался он о её наряде, который мало отличался от предыдущего платья, если не считать подол юбки, что спереди был коротким, а сзади, словно хвост, доходил до колен. Ещё на ногах девушки были чёрные колготки.
– Спасибо, – улыбнулась она, наклонив голову.
– Теперь можно начинать, – флегматично протянул Нэнэкси, появившись из неоткуда.
Он даже ничего не объяснил, просто развеялся дымом. А затем и сам свет погас.
– Что происходит? Готи? Нэнэкси? – оторопел Эрик.
К его удивлению свет вновь наполнил пространство. И парень обнаружил, что он каким-то неведомым образом очутился на сцене. В пустом, казалось бы, зале, если присмотреться, то можно было увидеть слабо различимые очертания призраков, сидящих неподвижно.
Буквально на расстоянии вытянутой руки от лица Эрика начал появляться пожелтевший лист, парящий перед глазами, куда бы они не посмотрели. Из-под потолка спускались декорации в виде зданий на фоне звёздного неба.
Эрик растерялся, не зная, что делать, ведь ему ничего не объяснили. Готинейра и Нэнэкси куда-то бесследно пропали. И вдруг на листе, что парил перед глазами, начал вырисовывать на своих строках текст.
Парень быстро сообразил, и начал читать:
– Эм… Я помнил страстный, огненный рассвет, зарёй взревевший из мучительного плена в тот день, когда оскаленный запрет мне даровала человеческая сцена. Я помнил рай. Меня учили жизни постулаты: и как любить, и как смотреть на мир. Мне за ошибки рвали кожу аппараты, а за заслуги клали в пасть зефир.
И сразу позади Эрика возникли декорации, выдвинувшиеся из пола. Они представляли собой мрачные и жуткие здания, рядом с которыми толпились существа. Мимо них шли тощие создания, чьи тела были изуродованными различными надписями – некими правилами, что шрамами вырезаны на коже бедолаг.
А Эрик продолжил читать:
– Я ненавидел всё, чего не понимал. Крутился в колесе земной сансары: всех непохожих на меня я убивал, разлив их красные кровавые нектары.
И декорации сменились на поле бое, где армия изуродованных созданий рвала в клочья любых, кто посмел им перечить. Позади сей армады на помосте возвышалась мрачная фигура. Затем сам Эрик, следуя написанному тексту, упал на пол. И к нему, спустившись на канатах, подошла Готинейра, сияющая от ауры вокруг неё. И она заговорила, склонившись к парню:
– Но разве ты не думал никогда, что можно жить не по чужой указке. И все прошедшие кошмарные года тебе лгуны натягивали маски. Ты с ранних лет топился в океане привитых мыслей и надуманных идей. Крещённый в вековом дурмане, оторванный от истин-матерей.
Декорации сменились на сказочные равнины, где ходячие трупы под крик тёмной фигуры убивали мирных существ, а сами забирали их детей.
Девушка же продолжала:
– Ты непорочной будучи душой пылал армадами бесчисленных раздумий, но заточился монстрами твой лик святой в покорную купель бездумий.
Эрик ответил, читая текст:
– Быть может, истина действительно твоя, и я в бессмысленном своём тону бреду. Но где же в океане сумасшествия края, которые дадут понять, что я в аду.
И вдруг мрачная фигура, укутанная в мантию, исчезла на декорациях, но зато
