class="p1">Тамир стоял не менее ошарашенный, чем Виктор. У него даже слов не было, чтобы описать то, что он чувствовал. Однако, переживания Шалимова виделись искренними, настоящими, настолько живыми, сильными и яркими, словно Тамир сам вернулся в то время, когда Лодой снял свои обереги с запястья Иры, и он окунулся в свои собственные эмоции. Ревность отца, желающего уберечь свою кроху от бед всего мира и боли обуяла Тамира, но тут же уступила место благоразумию. Особенно, стоило теплой узкой ладошке Ирины обхватить его ладонь, сжавшуюся в кулак. Тамир только запыхтел как самовар прямо ей в ухо:
— Вот это поворот! И как теперь с этим жить?! Ну, ничего, эта сладкая парочка у меня на виду будет постоянно.
— Тамир, всему свое время, — мягко сказала Ира. — И к тому же разве ты причинил бы вред своей половинке или позволил кому-либо сделать подобное?
— Никогда!
— Вот видишь. У Евы появился еще один ярый защитник. Может быть даже гораздо лучше, чем отец.
— Это мы еще посмотрим, — пробурчал он. — Ты погляди, что делается с моей стаей.
Ира устремила взор в колышущее море оборотней, почуявших начало незабываемого праздника. Они плотным кольцом обступили место, где стоял их вожак со своей семьей, чтобы еще раз убедиться, что стали свидетелями самого желанного в жизни оборотня явления — обретения истинной пары. И уже знали наперед — ни разнице в возрасте, ни социальный статус не станут двум влюбленным преградой, ничто и никто ни в каких мирах не сумеет перерубить ниточку, связавшую их души и сердца.
— Ты сам автор всего здесь происходящего, — ответствовала Ирина, счастливо улыбаясь и наглаживая свой живот.
— Вот уж с этим никак не могу поспорить, Ириша. Моя девочка-василёк, — Тамир прижал ее к себе, уложив подбородок ей на макушку. — Пора давать отмашку, а не то тут все сгорят от нетерпения. — Тамир вновь встал на помост, легко подхватив Иру и поставив рядом с собой и громко объявил: — Так пусть же начнется празднество! Обещаю, эти Лунные игры забудутся нескоро, потому что вы приблизитесь к магии, прикоснетесь к ней с позволения шамана и многое узнаете о нашем народе от Лодоя.
Шквал громких криков и аплодисментов разрезал опускающие на поляну сумерки.
— Кстати, тоже полукровки, — отозвался шаман, вмиг обращаясь в огромного черного волка и тут же вернувшегося в прежнее состояние. — Я с радостью поделюсь своей мудростью со своим племенем.
Его слова встретили восторженными возгласами, и Лодой сам не заметил, как оказался облеплен детишками и окружен их матерями. Дружной гурьбой они прошли к одному из кострищ, рядом с которым шаман уселся на землю, и довольно жмуря глаза, завел одну из своих легенд. И даже согбенные от своих многих лет старые оборотни заинтригованно расположились неподалеку и откровенно развесили уши, погружаясь в знакомый им мир волшебства, борьбы добра со злом, мир магии и любви.
Вот только Кирилл Шалимов не видел перед собой никого и ничего. Никто не знал, что творилось у него в душе, как дико грохотало в груди сердце. Ведь он готов был взбунтоваться, демонстративно проигнорировать женщину, которую вожак представил своей истинной парой и эту сопливую полукровку, к его удивлению, весьма уверенно чувствующую себя среди настоящих оборотней — матерых и опасных. Но только глянул на черноволосую девочку, только стоило его глазам встретиться с ее глазами, как он уже не мог отвести их от нее. Никого не замечал вокруг себя, кроме этой малышки, в которой бурлила настоящая сила и кровь своего отца наряду с добротой, отзывчивостью и нежностью ее человеческой матери. Не имея ни капли желания противиться зову своего зверя, он потянул носом, и легкие его наполнились тонким изысканным ароматом розы, ароматом маленькой женщины, предназначенной только для него одного. Кирилл мог поклясться, что уже никто не сумел бы оторвать его от Евы, прикосновение ладошки которой разлилось по всем клеткам тела обалденной негой, наполнив нутро упоительным счастьем. Перед внутренним взором поплыли дивные видения дорогих его сердцу мест, во рту появился привкус сладкой и сочной любимой им черешни, в лицо ударил солоноватый свежий бриз, сменившийся теплым ветерком, доносившим ароматы луговых трав, с которых Кирилл набегу разгонял бабочек и пчел. А потом он вдруг увидел пару несущихся волков. Они остановились, обернулись парнем и девушкой и упали в ковер из душистых мягких трав. Парень крепко сжимал в ладони пальчики смеющейся черноволосой девушки, и вместе они смотрели в небо. Кир, затаив дыхание, узнал себя и повзрослевшую Еву. Желаемое будущее будоражило кровь в венах, наливало мышцы невероятной силой, и он понял, что сделать всё это реальностью только в его руках.
Коснувшись подушечками пальцев щеки Евы, он бережно, с трепетом взял в свои ладони детские ладошки. Тихо спросил:
— Ты позволишь подождать тебя, маленькая волчица? — и застыл в ожидании ее ответа, словно ему должны были огласить приговор.
В глазах Евы на мгновение вспыхнул мистический красный огонь, а затем черноту радужки разбавила золотистая пыльца.
— Да, Кирилл Шалимов. И ты не заметишь, как пролетит время, — пообещала девчушка.
А в сердце Кира взвился столб яркого света и тепла, прокладывая верную дорогу в их с Евой общее будущее.
Эпилог
Подняв лицо к теплым и ласковым лучам майского солнца, Ира не сумела удержать широкой улыбки, расплывшейся по губам. Подняла одну руку и коснулась пальцами молодых листочков, распустившихся на березе. Вторая ладонь ее непроизвольно легла на уже округлившийся живот. Наглаживая его, Ира в ожидании мужа прислонилась спиной к машине. Дочь. Тамир еще на первых порах ее третьей беременности знал, что родится девочка. И Ира всецело доверяла его словам, ведь за прошедшие пять лет он ни разу не дал повода усомниться в себе.
Мурлыча себе под нос какую-то веселую песенку, Ира даже не сразу осознала, как к ней обращаются. И голос был какой-то смутно знакомый, из далекого прошлого.
— Ты что тут отираешься у чужих машин?
— А? — она повернула голову и нахмурилась, с трудом узнав в мужчине, стоявшего по ту сторону автомобиля бывшего муженька. Евгеша. Сразу стало кисло во рту.
— Ирка? Ты, что ли? — хохотнул он.
— Да, это я, — она потерла рукой глаза, но он неверно истолковал ее жест. — Здравствуй.
— Что, не узнала? Богатым буду, — осклабился он.
— Это вряд ли, — пробормотала она чуть слышно, рассматривая форменную одежду технического персонала. Но даже в ней Женя выглядел каким-то опущенным, сутулым, с неопрятной бородой. За прошедшие годы он растратил свой лоск, зато гонору только добавилось.
