менять, он ни одним словом не упомянул о себе, надеюсь, он знает, что делает.
— И где подвох? — спросил Бересов.
— Нигде, — спокойно ответил мой бывший муж, — Я хочу, чтобы она осталась жива. Зачем она тебе? Разве может одна девчонка навредить такому как ты? Отпусти ее, она будет молчать.
— Даже если я убью тебя?
— Да.
— А я вот не был бы столь уверенным, — задумчиво произнес Батя, — Нужно время обдумать твое предложение. У вас один день. Можете попрощаться, на всякий случай, — хохотнуло чудовище в обличье человека, и закрыло дверь.
— Он не поверил тебе, слышишь, Антон? — через какое-то время сказала я.
— Знаю, — тихо произнес тот и внимательно посмотрел мне в глаза, — Но выхода у нас нет.
— А если он решит не отпускать меня? Если он, так или иначе…
— Я убью любого, кто хоть пальцем тебя коснется, — серьезно произнес Антон, тяжело поднялся и подошел ко мне.
Он сгреб меня в охапку и, с жадностью изголодавшегося человека, впился в мои губы. Я притихла, и все для меня исчезло в тот момент. Не было проблем, страхов — ничего. Остался только он и его губы, которые никак не могли насытиться моими. Блаженство, граничащее с безумством, разлилось по моему телу. Сколько же времени мы потеряли, играя во взрослые игры? Зачем это все, когда единственной целью является он?
Он оторвался от меня на минуту, молча заглянул мне в глаза, ища в них ответ — хочу ли я этого так же, как и он? И я ответила, со всем жаром, который сжигал меня изнутри. Все остальное было как в тумане. Мы откровенно наслаждались друг другом. Я чувствовала его руки, оставляющие полыхающие огнем следы на моем теле и становилось нестерпимо больно, когда он на короткие мгновенья отрывался от меня. Я улыбнулась про себя. Я любила его. Как странно устроен человек, семь лет назад, был только секс, без любви и мне было хорошо с ним, не больше. Сейчас, если он остановиться, я, наверное, умру.
Я прижалась к нему всем телом, и потерлась об него, словно большая кошка. По его расширенным зрачкам и учащенному дыханию я поняла насколько это ему нравиться. В одну секунду он поднял меня за бедра и завел мои ноги себе за спину. Сердце колотилось где-то в горле, когда он сорвал с меня последнюю преграду.
— Не уверен, что после всего этого смогу отпустить тебя на все четыре стороны, — пробормотал он, вмиг охрипшим голосом и вошел в меня.
Почему так не было раньше? Разве мы натворили бы столько глупостей, если любили бы так раньше? Я царапалась и покусывала его плечо, пытаясь заглушить стон, рвущийся из груди. В глазах плыло, эта была уже другая реальность, где были только мы, где жили только прикосновения друг к другу, чувственные до боли. Я инстинктивно сжала бедра, не желая его выпускать, ощутить до конца в себе, быть с ним одним целым.
Антон засмеялся тихо и нежно.
— Солнышко, пощади, я хочу дожить до того момента, как мы отсюда выберемся.
— И не подумаю, — в ответ улыбнулась я, двигаясь навстречу ему. Я не закрывала глаза, я смотрела на него, растворяясь в нем. Его тело было прекрасно, натренированное, сильное тело мужчины — хищника. Это больше не пугало меня, а приводило в восторг. Его руки были напряжены до предела, он держал меня так, будто боялся отпустить. И я бы отдала все, чтобы так он держал меня всю жизнь. В последний момент, когда я уже почти теряя сознание, расцарапывая его плечи до крови, он впился в мои губы, заглушая мой и свой собственный стон. И еще очень долго он не отпускал меня, целуя припухшие от поцелуев губы.
Я любила его. Я не хотела его отпускать. И ради этого стоило жить.
— Тебе очень больно? — спросила я, глядя на его руки.
— По сравнению с душевной болью — это ничто, — горько рассмеялся он и пристально посмотрел на меня. От его взгляда я вспыхнула, потому что видела в его глазах отражение собственных воспоминаний — вот он входит в меня сильно и в тоже время нежно. Как же я люблю его, я должна сказать ему правду, хотя бы эту, что произошло тогда в доме, где прятал меня Ян.
— Антон, он заставил меня это сказать тогда, он сказал, что убьет моих родителей и тебя, — я не могла больше скрывать, видя, как он мучается. Но Антон покачал головой и сказал:
— Не оправдывайся, я…
— Да поверь, ты мне, Господи! — закричала я, меня душили слезы, — Я сказала тебе все специально, чтобы ты наплевал, ушел, смог защитить Кирилла, остался жив! Я даже пыталась застрелить его, но не смогла, я слабая, прости меня… — он прервал меня, крепко прижав к себе так сильно, что стало больно.
— Ты сильная, намного сильнее меня, а я дурак, раз поверил, что такая как ты действительно может меня любить.
— Я люблю тебя, я очень сильно тебя люблю, пожалуйста, поверь мне, — всхлипнула я.
— Любимая, не надо, я уже давно простил тебя. Не надо больше лжи.
Именно после этих слов, я поняла, какая я дрянь. Я собиралась и дальше убеждать его, но дверь внезапно распахнулась и зашли двое.
— Хозяин хочет вас видеть, голубки, — ехидно произнес один из них и направился к Антону. Он достал из кармана брюк наручники и помахал ими перед Тошкой.
— Не дури, Синица, — предупредил он его. Антон усмехнулся и протянул ему сложенные вместе руки. Выводили нас по одному. Дом, в котором мы находились, был не очень большим, потому что через одну комнату, мы очутились в просторном зале, где и сидел Бересов.
Мой сопровождающий толкнул меня в кресло, стоящее возле Бати. Антон же остался стоять посреди зала.
— Я подумал, и решил, что документы, принадлежащие мне, ты и так вернешь, — произнес Сергей через какое-то время.
— Можешь начинать, Батя, — зло улыбнулся Антон, — Только так ты ничего не получишь.
— Ты что, тварь, решил, что я пытать тебя буду? Правильно решил, буду, только чуть позже, а пока ты посмотришь вот на это, — Бересов щелкнул пальцами, и охранник возле меня резко влепил мне пощечину так, что в глазах потемнело. От неожиданности я вскрикнула, и дала себе обещание, что эти свиньи больше от меня и стона не услышат.
— Продолжить или начнем сотрудничество?
Я украдкой взглянула на Антона — он побледнел, и, было видно, заколебался.
— Молчи! — крикнула я, — Они все равно нас убьют!
Расплата наступила
