Наследство капитана Ухо было, не преувеличу, драгоценностью. Что такие ключи существуют, я знал, просто пользоваться не приходилось. Рядом с маршалом всегда адъютант, который ходит и открывает, а до того мне хватало дел на поверхности. Теперь у меня была штучка, позволяющая открывать, а самое главное, находить любые подземные двери. Даже самые тайные и незаметные. И что еще ценнее, их закрывать.
Куда же направиться? Еще не так давно мне было бы наплевать: выйду наверх где придется и как-нибудь разберусь. Но теперь со мной была любимая женщина. К эйфории прибавилась занудная тяжесть — я понял, что впервые в жизни ответственен не только за себя.
— Кстати, брат мар, — отвлек меня Терсан, — в Городе со вчерашнего утра позадушливей стало. Прежде я держал бутон в кармане, теперь надо вынимать и в нос совать трижды в час.
— «Лепесточников обидеть — счастья не видеть», — повторил я рассеянно старое пророчество. — Вот куда нам нужно! — Да, теперь я окончательно понял, что есть лишь одно место, где меня не предадут, где нас не предадут, — пустошь. — Значит, так. — Терсана я подтолкнул в спину, чтобы шустрее перебирал ходулями в нужную сторону. А свою женщину так и держал за талию, хотя идти по узкому подземелью парочкой влюбленных дураков было не очень удобно. Но ведь неизвестно, когда еще нам выпадет шанс просто побыть рядом и ощутить друг друга. Возможно, что и никогда. — Держи ключ. Высвечивай стены впереди, как только найдешь дверь — сигналь. Мы приотстанем на пару шагов, во-первых, на случай обвала безопаснее, а во-вторых, стоит послушать, где там наша добродетель по переходам бродит, вдруг они, сволочи, сами заблудятся и оставят нас в покое.
— Ага, а еще целоваться удобнее, — хмыкнул юный нахал, послушно сворачивая за угол.
— Мы идем на пустошь? — спросила Алина.
Вообще, сокровище, а не женщина — вопросы короткие, по существу и никаких тебе лишних визгов-писков.
— Да, моя дорогая, — ответил я, — надо же узнать, вернулась ли туда кошка с лекарствами.
«Моя дорогая» ответила, что сейчас самое время думать о кошках. Ее ласковое ворчание было прервано новым молниеносным поцелуем. Сначала против меня чуть было не был применен прием «кошачья лапа». Потом Алина сдалась и обняла меня.
— Что это было? — наконец спросила она, чуть отстраняясь.
— Мы слушали погоню, — беспечно ответил я.
Донеслось смущенное покашливание Терсана — мол, я далеко, подождать или вернуться? Мы с трудом оторвались друг от друга и пошли в нужную сторону.
Не то чтобы я знал катакомбы Города — кто их знает вообще? Но в это утро во мне открылись все чувства. Мой мозг превратился в компас и мне казалось, будто я вижу неровный круг с опаленными краями, куда мы направляемся.
Жаль только, дойти до цели мы не смогли. Кажется, добродетельный ублюдок слишком всерьез воспринял то, что произошло между нами недавно. Все же этот слизняк не мог простить мне, Алине, да и случайно затесавшемуся в компанию Терсану, что мы стали свидетелями его унижения и узнали некоторые грязненькие тайны могучего чиновника.
Так что облава на нас была организована серьезная. Вскоре шум стал слышаться не только в оставшихся далеко позади проходах, но и справа, слева, а потом и прямо по курсу. Катакомбы прочесывали мелкой сетью, загнав под землю чуть ли не всех стражников Лутта, а может, еще и личную охрану мерзавца.
К тому же донесся лай. Это уже совершенная пакость: псина унюхает в любом темном закутке. И если им не дать хоть кого-то найти, братец Лош перевернет все катакомбы, простучит стены и наверняка найдет потайную дверь.
Значит, надо отвлечь, увести погоню в сторону.
— Мар, куда идти? — спросил Терсан.
Его запыленное веснушчатое лицо побледнело.
Мне стало совестно. Ладно Алина — на нее охотятся. Теперь охотятся и на меня. Он-то здесь при чем? Обманул его, мол, помоги поговорить с Ухом. Облапошил мальчишку, как жадного простака на ярмарке, продав нож, который никогда не придется точить — конечно, не придется, он сломается на другой день. А мальчишка, между прочим, десять раз мог сбежать подальше от моих взаимоотношений с Ухом и самым главным человеком в Городе.
Что ж, остается одно…
— Терсан, слушай меня как маршала. Алина, слушай как… Слушай, если любишь. — Я сказал с такой силой, что возражений не было. — Идем в эту галерею. Постоянно забирайте вправо. Терсан, у тебя фонарь, ты ищешь путь. Не дрожать! С Алиной не страшно. Спасем ее — спасем Город.
Все это я говорил, чтобы отвлечь внимание своей женщины и мальчишки. Ну, и еще потому, что это правда. Главное, чтобы поверили, запомнили и не поняли, что я намерен сделать.
Буквально через двести шагов ключ Уха, сжатый в моей руке, слегка задрожал и стал теплым. Если верить легендам, это означает — дверь в самые потайные ходы катакомб где-то близко.
Я незаметно притормозил и огляделся, раскрыв ладонь и давая ключу «почувствовать» стены.
Есть!
— Ко мне! Быстро!
И мальчишка, и Алина тут же подбежали и, пока они не опомнились, я активировал ключ, повернув его фигурное навершие. Втолкнул их обоих в открывшийся проход и…
— Лирэн! — Алина первая поняла, что происходит, рванулась назад, но не успела.
Каменная стена закрылась.
Я снял ключ с шеи и закинул его под один из выпавших из стены кирпичей. Если выживу — потом найду. Эти точно не найдут, искать не будут. Я уж постараюсь, чтобы им в ближайшие минуты было не до ключа…
АЛИНА
Дура, идиотка! Прямо под стать, черт побери, кретину, которого выбрала!
Как я могла не догадаться, что задумал этот героический недоумок? У него же рожа была такая, что прямо крупными буквами на ней написано: намерен совершить подвиг. Вот прямо здесь и сейчас.
А я не додумалась, не успела, поздно догадалась. Не вовремя решила быть послушной любимой женщиной. Не хватило соображалки просто ухватить за руку.
И что теперь?! Проклятущая стена закрылась, отрезая приближающиеся звуки погони и этого… этого… который решил задержать наших врагов ценой собственной жизни! Ну, а мне-то теперь зачем моя жизнь? Для кого?!
Стена выглядела брутально. И из-за нее не доносилось никаких звуков. Если что-то и звучало, то в моей голове. О такую стену можно биться кулаками, макушкой, бревном. И результат будет одинаковый. Да и бревна у меня нет.
Значит, надо сесть или даже лечь возле стены. Вытянуть ноги, надеяться еще услышать его голос. Понять, что этот идиот, решивший отдать жизнь за меня, все же жив. Мальчишки ради меня делали всякое, особенно в детстве. Лезли в крапиву, прыгали со второго этажа, правда в сугроб. Но чтобы так…
Что за глупые ненужные мысли? Пусть замолкнут, не мешают слышать. И вообще, может, он победит. Если он способен отдать за меня жизнь, возможно, ему хватит сил ради меня ее сохранить. Уцелевшие враги убегут, эта зловещая стена расступится и он…
